Иудейский менталитет

Проф. Н.М. Ракитянский

Аннотация. В работе представлен концептуальный анализ базовых психологических структур иудейского менталитета с использованием методологического потенциала догматического принципа и принципа субъектности. Автор сопоставляет психологические особенности двух антагонистических мировоззренческих систем – политеизма и монотеизма, раскрывает психологическую сущность феномена личности Израиля, особенности веры, мышления и воли евреев в контексте политической психологии.

«Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре традициям и что самое важное – религии… Эти различия складывались столетиями. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами».
С. Хантингтон,
Столкновение цивилизаций.

Дилемма политеизма – монотеизма: адаптация или креативность?
В современном мире существуют два основных типа религиозных исповеданий, которые кардинально отличаются друг от друга. Это – политеизм и монотеизм. Первое относится к категории естественных религий, которые с глубокой древности и по сей день, представлены бесконечным разнообразием. В нашей стране они известны под названием язычества . С давних времен в православной Руси язычников звали ещё и погаными , т.е. религиозно нечистыми, скверными так они поклонялись не единому Богу Творцу – Создателю, а творению – созданию. В этом значении «язычество» предстает как синоним термина «идолопоклонство».


Антитезой политеизму являются монотеистические религии, которые бескомпромиссно развели на противоположные полюса начало Сотворяющее и начало сотворенное. Впервые это было сделано в иудаизме , который непримиримо выступил против господствующего в эллинскую эпоху язычества. В отличие от многочисленных преданий древних богов Средиземноморья, которые считались частью космоса и олицетворяли собой силы природы, основанием монотеизма навсегда утвердилось исповедание единого, трансцендентного абсолютного Бога [Втор. 6:4; Исход. 20:2].

Согласно иудаизму этот Бог, Которого «не видел никто и никогда» [Иоан.1:18] не сводился ни к природе, ни к космосу. Правильное направление жизни, ум, мудрость и все добродетели стали определяться не подражанием растительному и животному миру, движению планет и звезд и т.д., а соответствием Священному Писанию и Завету [Исх. 19:6].

Если для языческого миропонимания целью было слияние с естественной природной средой, то для монотеистического менталитета иудеев – согласно обетованиям трансцендентного Бога – переустройство внутреннего мира по обретению святости [Шмот. 19:3-6]. Иудейский монотеизм стал первым, непримиримым и безусловным антиподом языческому восприятию мира с принципиально отличными от него установками мышления.

Ментальное противопоставление политеизма и монотеизма представляется возможным соотносить с концептами адаптивности и креативности [1]. Суть адаптивной языческой модели любого типа заключается в том, что свои возможности, способности и программы жизнедеятельности человек заимствует у природных явлений, которые и детерминируют его существование. Апологет язычества и яростный ниспровергатель монотеизма В.Д. Авдеев в «адогматической проповеди» так толкует суть своей веры: «религия лишь тогда делает человека счастливым, когда она проистекает из его естественной природы… Человек – это элементарное приспособление для достижения сверхчеловеческих целей. Так позволяет думать любой вариант язычества, и так не позволяет думать любое Однобожие. Вот корень различий…» [2].

С этой точки зрения вся жизнь людей, их внутренний мир, мышление и ментальные установки определяются подражанием наличному миру, частицей которого они являются. В.Д. Авдеев так развивает этот постулат: «отлетавшая от живая душа также не расставалась с материальным миром. Она принимала образы ветра, огня, пара, облака, дыма, источника, какого-либо животного или растения, либо, наконец, планеты и звезды» [3].

Адаптивно-подражательный модус языческого мировосприятия и поведения в течение тысячелетий обеспечивался причинной детерминацией, т.е. он определялся внешней средой, где людей и богов связывает «только мир природы, одинаково служащей жилищем и для тех, и для других» [4]. Собственно, поэтому причинная детерминация непреложно обусловливала устроение внутреннего психического мира язычников, что в принципе не могло формировать у них качественно новых ментальных свойств [5]. Видимо поэтому «многобожие для язычников, – замечает Г. Честертон, – никогда не было мировоззрением, полной истиной, объясняющей все на свете» [6].

С появлением иудейской религии Закона естественный способ существования людей в природной среде в известной мере уступил место одухотворенному бытию, источником которого стал единый Бог, Который «создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» [Прем. 2:23]. Это бытие определялось уже целевой детерминацией [7], которая имела сверхсознательный характер. Ее рефлексивно формировал иудей как субъект деятельности, проецируя на себя известные ему по Библии качества трансцендентного единого и личного Бога. Таким образом, принятие народом Израиля единобожия привело к тому, что генезис [8] пришел на смену эволюции.

Адаптация и подражание природе уступили место историческому процессу, первым субъектом и творцом которого стал народ Израиля. По словам Г. Честертона «особый свет сияет с самого начала на маленьком одиноком народе насколько легче и проще было бы евреям, если бы они, вняв голосу просвещенного синкретизма, согласились слиться с языческими культами. Несомненно, они соскальзывали на этот пологий склон, и каждый раз их удерживала пламенная одержимость нескольких вдохновенных , чьи свидетельства о Едином и сейчас словно яростный ветер» [9].

Эволюция как адаптивный способ существования не формировала у бессубъектных язычников принципиально новых ментальных черт. Языческий мир не знал идеи развития – в нем всё повторялось из цикла в цикл.

Генезис как становление нового качества, не отменив адаптацию, предопределил образование и развитие иного типа жизни – бытия как творческого, креативного самодетерминирования субъекта по образу и подобию Божьему, что выделило человека из природного контекста, предрешило его безусловное первенство в мире и могущество среди всего сотворенного [Быт. 1: 28; Пс. 16:15].

Если в результате адаптации в течение длительного времени совершенствовался уже существующий тип человека, то в результате, креативного развития формировался радикально иной – самодетерминированный субъект деятельности с новыми ментальными качествами.

В историческом плане монотеистический человек посредством обретенной субъектности получил способность выходить за рамки адаптивного языческого типа существования в пространство креативного преобразования как природной, так и социальной среды, наконец, преобразования самого себя. Креативный монотеистический субъект развивал способность выходить за рамки обыденной необходимости и творить историю не только собственной жизни, но и социума, деятельной частью которого он является.

Все адаптивные формы языческой жизнедеятельности, которые вырабатывались эволюционным путём, ментально ограничены – они не способны к трансцендентации, т.е. выходу за пределы предустановленного природой и усвоенного по естественным образцам способа существования. В них реализовывались возможности только воссоздания и продолжения себя в потомстве, но отсутствовал потенциал самодетерминации, который является атрибутом деятельного субъекта. Любая адаптивная форма жизни и деятельности по сути своей не способна к самопреодолению.

Эволюционный процесс в соответствии с естественными законами причинно-следственной детерминации подчиняет себе изменяющийся под его воздействием объект. Но исторический процесс создаётся самим монотеистическим субъектом, который творит себя и преобразует окружающий мир.

Монотеистический человек как субъект, реализуя свою креативную, творческую сущность, являет собой не просто иную форму организации жизни. Эта жизнь имплицитно содержит полагающее начало, находящееся вне природного мира. Она отличается ещё и тем, что человеческое бытие – это не только осуществление, но и созидание своей сущности [10]. В этом контексте представляется возможным говорить о парадигмальном значении иудаизма для последующего развития европейской цивилизации.

Человек, выходя за пределы адаптивных языческих форм и рефлексивно относясь к себе, создаёт возможность быть предметом собственного творчества [11]. Он как субъект есть существо, деятельно создающее историю, созидающее себя, свои новые способности, ценности, смыслы и стратегические цели саморазвития.

Монотеизм формирует у своих приверженцев сверхсознательные – догматические установки и мотивации, которые имеют непреходящее политическое значение. Так, В.В. Можаровский отмечает, что в монотеизме догматическая мотивация действует независимо от времени и природного контекста. Именно эта особенность монотеистического менталитета определила тот исторический факт, что из всех языческих народов античного Средиземноморья: ахейцев, дорийцев, ионийцев, эолийцев, финикян, фракийцев, македонян, иберийцев и проч., только монотеисты евреи сберегли свою политическую общность. Сохранив в веках и тысячелетиях свою ментальную идентичность, культуру, историю, они в середине ХХ в. восстановили свое государство. Ибо в монотеизме действуют другие законы в отличие от тех, которые рассматривает у языческих этносов, например Л.Н. Гумилев, искусственно проецируя их на монотеистические народы. В политических образованиях, опирающихся на монотеизм понятия «молодости – зрелости – старости», «пассионарности» или же биологические, географические, космические и проч. факторы определяющего значения не имеют.

Собственно сохранение политическим субъектом инвариантной установки на трансцендентное понимание и утверждение себя в окружающем мире приводит к сохранению национального менталитета. Все это указывает на монотеистическое основание, на котором единственно возможным было восстановление государства Израиль, преемственное древнему еврейскому государству и идентичное с ним, несмотря на почти двухтысячелетний перерыв в реальном политическом существовании [12]. И хотя Израиль – государство светское, иудаизм занимает в нем центральное место, а еврейское большинство обладает правами и привилегиями, которых нет у остальных жителей [13].

В наше время, несмотря на секуляризацию цивилизованного мира, единобожие еще остается средоточием жизни и ценностей огромного количества людей. Четыре монотеистические системы религиозного исповедания: иудаизм, восточное христианство, западное христианство и ислам предопределили типы менталитетов значительной части человечества. Они опираются на абсолютное и трансцендентное начало, которое предшествует всей окружающей действительности и не выводится из нее [Откр. 22:13; 3 Езд. 6:6]. Именно поэтому все менталитеты, имеющие монотеистические основания, относятся к сфере сверхсознательного, поскольку они изначально обращены к высшей Богооткровенной истине [Иер. 10:9-11] и опираются на теоцентрическое понимание мира [Ис. 46:9].
Таким образом, следствием принятия евреями трансцендентного Закона [Втор. 5:6-22], объединившего и утвердившего их в своей избранности, явилась возможность обретения и развития уникальных субъектных политических качеств, которые в историческом плане обусловили кардинальное преобразование народа Израилева в суперсубъект ментальной, финансовой, информационной и политической экспансии в глобальном масштабе.

Личность народа Израиля, его вера, мышление и воля в контексте догматического принципа

Вы будете у Меня царством священников и народом святым
Исход. 19:6.

Изгонит Господь все народы сии от лица вашего; и вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас
Втор. 9: 23.

В современной политической психологии понятие догмата является важным методологическим инструментом анализа любого менталитета, который по своей психологической сути есть светское воплощение законченной религиозной системы [14]. Догмат по А.Ф. Лосеву «есть утвержденность вечных истин, противостоящих вещественному, временному и историческому протеканию явлений» [15]. В этой связи заметим, что все языческие верования адогматичны, они имеют частный, релятивистский и антропоцентрический характер. Идеологам неопаганизма свойственны, например, такие утверждения – «жизнь имеет две изначальные ценности – длительность и интенсивность». Или – «чем дальше от идеи о Едином Боге, тем ближе к подлинной свободе, тем больше возможностей самому стать Богом» [16].

В соответствии с догматическим принципом догмат как первичная основа априорного знания об основах мироздания и смысле человеческой жизни формирует структуру менталитета, определяет его содержание. Как следствие, догмат обусловливает характер и особенности политической власти нации, специфику системы права, ее экономический уклад, нравственность, духовность, саму жизнь и судьбу народов и их политических элит, государств, каждого отдельного человека [17]. Система догматов монотеизма является ядром формирования фундаментальных психологических структур менталитета. Это – вера, мышление, воля и бессознательное народа, который исповедует ту или иную религию [18].
Личность Израиля. Начало истории небольшого странствующего народа связано с эпохой Авраама как родоначальника евреев [Быт. 12:1-3; 17:1-27; 18:1-19]. Исповедание единого трансцендентного Бога было принято в качестве Откровения [Исход. 20:2-3], т.е. открытия Богом себя самого и своей воли евреям. Бог явил Себя как отдельным избранным – Аврааму [Быт. 12:6-7], Исааку [Быт. 26:24], Иакову [Быт. 35:9-10; 48:3-4], Моисею [Исх. 3:2-6, 16-17], родителям Самсона [Суд. 13:21-22] и Соломону [I Ц. 3:5-14; 9:2-9], так и всему народу [Лев. 9:23; Втор. 31:15].

Иудаизм исповедует, прежде всего, то, что человек был создан по образу и подобию Божьему [Быт. 1:26] и что все Откровения Бога в Ветхом Завете носят личный характер [Исход. 20:2,5]. Бог в иудаизме – не понятие, не абстракция, не идея. Бог – это субъект Откровения и Он – живая Личность. С.С. Аверинцев считал, что именно эта персональность иудейского Бога делает возможной идею Откровения [19]. При этом иудаизм осуществляет себя через совокупную личность – личность Израиля, которая как целостный субъект – народ Израилев «лицом к лицу» предстоит перед абсолютным Богом [Втор. 5:4].

Весь народ через семь недель после Исхода из Египта у подножия горы Синай свидетельствовал проявление Божественного Присутствия [Исх. 19:1-3]. Для народа, только что освобожденного из египетского плена, находившегося в начале формирования нации, услышать речь Всевышнего без посредника было эпохальным событием, которое определило его дальнейшую историческую судьбу, освободив от оков адаптивно-подражательного существования.

Божественное Откровение на горе Синай – это догмат, на котором зиждется иудаизм. Тогда весь народ выразил желание безоговорочно принять слово Всевышнего, что стало началом формирования онтологической субъектности личности Израиля как избранного народа или «избранной общины» – «ам сегула» [Исх. 23:22], которая должна отделить себя от тех народов, которые идут путем греха и возвестить всему миру о едином Боге. В иудаизме догматически утверждается, что на горе Синай при даровании евреям через Моисея Торы присутствовали души всех евреев как прошлого, так настоящего и будущего [Втор. 4:9-10, 37-40]. Впоследствии связь народа Израиля с Богом ощущалась настолько сильно и своеобычно, что, вспоминая, как Он помогал им, израильтяне молились: «Себя Ты спасал, Господи!» [20].

Здесь нельзя не сказать о значении личности Израиля для всего цивилизованного мира. Оно состоит в том, что еврейский народ, исповедуя единого Бога, создал уникальную письменную культуру, всемирную историю, собрания законов, летописей, псалмов, книг премудрости, поэзии и прозы и политических изречений (IV и V в. до Р.Х.). Впоследствии эти тексты стали тем, что потом назовут Ветхим Заветом – еврейской Библией. На ее страницах немало глубоких раздумий о мироздании и первоосновах бытия, о человеческих взаимоотношениях, о нравственности, моральных нормах и духовных устремлениях. В Библии появились новые имена, понятия, представления, установки, ценности, была сформулирована принципиально новая – субъектная система политических отношений. Все это составило догматически детерминированные конструкты иудейского менталитета, посредством которых стало возможным его изучать, а также проводить сравнительные ментальные исследования.

Вспомним, что первыми христианами были евреи. Апостолы и евангелисты были евреями. Первыми и непримиримыми гонителями христиан также были евреи. Религиозные, морально-этические, философские, правовые и политические представления иудаизма оказали огромное воздействие на основателя ислама пророка Мухаммеда.

Такие идеи как капитализм, марксизм, фрейдизм, пацифизм, феминизм воспринимались и воспроизводились антично-буржуазным Западом. Открытия выдающегося еврея – Христофора Колумба имели всемирно-историческое значение, поскольку лишь после его экспедиций американские земли вошли в сферу современных географических представлений и стали объектом политической экспансии. Итоги деятельности Колумба способствовали пересмотру средневекового мировоззрения, возникновению колониальных империй и кардинальному изменению политической структуры мира [21]. Известные евреи, особенно во Франции были причастны к развитию идеологии и проекта постмодерна во второй половине ХХ в., одной из характерных черт которого является вера в прогресс и всемогущество разума [22].

Иудаизм являет собой исключительный случай, когда Бог, по представлениям самих евреев, избрал себе народ, который стал единым субъектом – обычно народ в лице его правителей и политической элиты избирает себе Бога. Бог связан с этим народом соглашением и содержащимся в нем обещанием. Возникла уникальная форма Завета между Богом и народом, как с субъектами, способными договариваться. Причем это договор коллективный, что предполагает общую ответственность евреев пред Богом. Взаимоотношения между Богом и отдельным человеком при этом в расчет не принимались.

Индивидуализм евреев мог проявляться только в личном благочестии, к которому взывала Библия и особенно Книга Псалмов, автором которой традиционно считается царь Давид. Догматически утвержденная идея единого избранного народа требовала тотального подчинения частных мотивов и побуждений интересам общины. Но в период политической эмансипации слова революционера графа С. Клермона-Тоннера, сказанные им 23 декабря 1789 г. в Национальном собрании Франции о том, что «евреям как нации – никаких прав, евреям как личностям – все права» в течение последующих двух веков подвергали многих евреев искушению [23].

В рамках корпоративной идентичности кроме необходимости приносить общине реальную пользу, проповедовалась ответственность каждого за честь и достоинство единоверцев. Предписывалось строжайше о них заботиться и всеми силами уберегать их от обиды [24]. Даже Первосвященник должен быть наказан, если причинит вред соплеменнику, ведь такой поступок равнозначен отрицанию существования Господа [25]. Благодаря этому институт общинной ответственности оказал значительное влияние на формирование структуры и содержание национального менталитета евреев, в котором единичному субъекту всегда придавалось меньшее значение, чем народу, и главные события совершались в жизни всего народа Израиля.

Еврейский народ был избран «не за праведность» [Втор. 9:4-7]. Сама избранность ещё не предполагала того факта, что народ Израиля по своим качествам стоял выше окружающих его народов Средиземноморья – Египта, Греции, Вавилона и других. Об этом свидетельствует тот факт, что пророки постоянно призывали евреев к покаянию, обличая их в грехах [Втор. 9:21] – в упрямстве [Втор. 9:24] и непослушании [Втор. 9:23], в «жестоковыйности» [Втор. 9:13] и, наконец, в развращенности и скором богоотступничестве [Втор. 9:12-14]. Избранность была связана исключительно с тем фактом, что народу Израиля дарована Тора – не только как Книга, но и как путь жизни. Дарована она для того, чтобы народ жил по Торе всегда и везде [26].

В свое время Г.Д. Уэллс высказал мысль о том, что с самого начала Иерусалим был столицей иудеев лишь по названию. Настоящей же их столицей, центром их жизни была эта Книга книг. Собственно поэтому евреи были явлением совершенно новым, народом сплоченным воедино из разнообразных элементов не чем иным, как силой писаного слова [27].

Евреи рассеяны по всему миру, живут во многих странах и за одним исключением составляют в них абсолютное меньшинство. Они, идентифицируя себя исключительно как избранный народ, обладают догматически детерминированной и потому безусловной родовой солидарностью, внутренней сплоченностью и сильным иммунитетом к внешнему воздействию. Это внутреннее доверие и внешняя неприступность, а также кочевое посредничество как образ жизни, – по мнению еврейского автора, профессора Калифорнийского университета в Беркли Ю. Слёзкина, помогала не только выжить, но и преуспеть в чуждом окружении. Сама чуждость была их профессией; замкнутость – средством поддержания чуждости; а преданность касалась членов общины и общей судьбы. Характерной особенностью евреев было и то, что они жили в чужих землях по своему уставу и могли рассчитывать на деловые связи с еврейскими общинами самых отдаленных стран и городов [28]. «Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, не сотворивший меня гоем » – говорится в утренней молитве [Шахарит].

Догмат о воплощении личности Бога в едином избранном народе [Шмот. 19:5-6] непреложно утверждает значение особого, совокупного личностного начала в иудаизме – когда будет возвышен весь народ, тогда свое достоинство обретет и каждый член общины. Даже свобода и бессмертие – для евреев понятия коллективные, а не индивидуальные. В течение тысячелетий важнейшим качеством личности Израиля является сочетание внутренней сплоченности с внешней чуждостью – чем сильнее сплоченность, тем больше чуждость, seniorи чем больше чуждость, тем сильнее сплоченность. Наилучшая же гарантия того и другого – идеологизированная и бескомпромиссная семейственность – клановость, которая может подкрепляться – или подменяться – острым чувством богоизбранности и культурного превосходства [29].

«Отчужденный» менталитет иудейских общин, рассеянных по континентам, стал механизмом формирования общинно-сетевой модели национально-политической интеграции [30]. Осваивая ойкумену, евреи становились успешными коммерсантами, банкирами, финансовыми спонсорами, предпринимателями. Во многих странах мира они вошли в круг влиятельных министров, депутатов, администраторов, советников, медиамагнатов, политтехнологов-консультантов, юристов, лоббистов, издателей, журналистов, деятелей науки и культуры, создателей индустрии развлечений и проч. Образуя по всему миру корпоративно-сетевые структуры, они составили весьма влиятельную часть глобальной политической элиты. В век отчуждения они – самые опытные изгнанники, в век специализации – самые искусные профессионалы, в век капитала – самые предприимчивые из предпринимателей [31], а в век глобализма – самые влиятельные политики.

Таким образом, догмат иудаизма о воплощении обусловливает монолитную субъектность, национально-корпоративное родство, общинную автономность, родовую солидарность, внутреннюю сплоченность, гибкую политическую адаптивность и креативность, историческую преемственность и целостность всех евреев как «собирательной» личности Израиля в пространственном и временном аспекте.

Вера как априорная форма познания и понимания материальной и метафизической реальности всегда была и будет одной из глубинных основ менталитета. Догматы как предмет веры в психологическом плане по академику А.А. Ухтомскому исполняют роль доминанты, которая направляет мышление и волю людей на деятельность, и поступки определённого рода [32]. В политической психологии догмат рассматривается в первую очередь, в качестве сверхсознательных установок веры, которые утверждаются как всеобщие для исповедания. Они не выводятся с помощью логического мышления, иначе догмат мог бы быть заменен произвольными положениями научной или житейской логики [33].

Библия говорит: «Благословен человек, который доверяет Богу и которого доверие – Господь» [Иер. 17:7]. В иудаизме образцом веры является Авраам [Быт. 15:6] – он не поколебался отдать своего сына в жертву Богу [Быт. 22:1-2, 7-8, 11-12, 15-17]. Безусловная и тотальная акцентуация на тексте Откровения позволяет определить веру как стержневой психологический компонент иудейского менталитета. Вера в качестве наивысшей ценности соотносится только с трансцендентным началом, принимаемым и исповедуемым всеми евреями на основании текстов Священных книг. В библейской Книге Исхода Бог обращается к избранному народу: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства» [20:2]. Здесь Египет предстает, если следовать древним символическим толкованиям, как образ непросветленной тьмы плотских страстей, из которой можно выйти только усилием духа с верой в Господа.

Иудаизм близок к исламу [34] и, в значительной мере англо-американскому протестантизму [35] тем, что он не столько правоверие, сколько праводелание. Т.е. он не ортодоксия, но ортопраксия как строгая регламентация и дисциплина религиозного ритуала, как жесткая этическая нормативность и побуждение к правильной жизни – «галахи». Так, в повседневной деятельности чрезвычайно важно выполнять жестко регламентированный свод обязательных культовых нормативных действий – обрядов, которые, как предполагалось, дают возможность добиваться праведности формально, выполняя правила. Для иудаизма характерно большее внимание к этому миру, поэтому даже трансцендентные концепции обретают посюсторонее, практическое значение [36]. Как следствие иудаизм является по преимуществу религией общественной и политической, но не напряженной духовной жизни членов общины. Для каждого еврея всегда имеет значение практическое внешнее поведение, чем внутреннее религиозное чувство и духовные переживания. Иудею в первую очередь предписывается строгое выполнение конкретных требований Закона, что веками формировало установку на практическое мышление и достижение конкретных результатов.

Ожидание Мессии является центральным пунктом ветхозаветного Откровения. В Священных книгах Мессия наделяется высшими статусными признаками: царя, первосвященника, пророка. В некоторых текстах Он объединяет в Себе все эти служения [Иер. 33:14-18 и др.]. Но самое важное, что Он является Спасителем всего человечества – евреев и неевреев, от греха, зла и страданий, Который принесет на землю правду и истину и устроит вечное Божие Царство всеобщей святости, любви и мира [Ис. 2; Мих. 4; Ис. 53 и др.]. Но, пишет проф. А.И. Осипов, – иудейские священники, богословы и учители подали своему народу чисто земное, политическое истолкование Мессии – Он будет еврейским царем и для еврейского народа наступит царство земного благоденствия. Отсюда становится понятным, почему за учение о Своем Царстве не от мира сего [Ин. 18:36] отвергнут Мессия – Иисус Христос и богооткровенная ветхозаветная религия прекратила свое существование. Евреи не приняли Христа, который есть любовь, истина и жизнь [Ин.14:6], безусловно отрицающего все политические амбиции и предрассудки. Поэтому они даже не соблазнились использовать Его в своих политических целях, а просто убили, используя при этом Пилата. Возник современный иудаизм, сохранивший во многом внешнюю, формальную сторону ветхозаветной религии, но утративший ее существо [37].

Что касается богоизбранничества, то «понимание его также было искажено в еврейском народе. Поскольку самое важное – обусловленность избранничества верностью Богу в вере и нравственной жизни – было фактически игнорировано. Весь акцент был сделан на этнической принадлежности. Отсюда убеждение в вечной неотъемлемости избранничества, утверждение национальной исключительности евреев, их превосходства над другими народами. Естественно, что подобная идея не может не импонировать эгоистическому сознанию человека, и потому она пустила глубокие корни в иудаизме» [38].

Убежденная вера в свою исключительность, избранность, – по мнению историка религий Востока проф. Л.С. Васильева, способствовала выработке той приспособляемости, с которой сыны Израиля находили оптимальные формы своего существования уже после рубежа нашей эры, когда еврейское государство перестало существовать, а большинство евреев рассеялось по всему миру [39].

Что до религиозных представлений, то они изначально трактовались в весьма широких пределах. Споры о принципах иудаизма ведутся до сих пор, и мнения часто расходятся. Так, например, проблема посмертного существования человека и проблема Мессии до сих пор по-разному понимается в иудаизме. Относительно того, во что иудеи обязательно должны верить, мнения расходятся по настоящее время.

Тем не менее, религиозная вера в иудаизме, как и в любом монотеизме, будучи, феноменом сверхсознания, выступает для его последователей как ценность высшего порядка. Основа этой веры, пребывая неизменной во времени, выражается понятием догмата и является базовой системой априорного знания о началах миро¬здания и смысле человеческого существования.

Следуя догматическому принципу А.Ф. Лосева, представляется возможным сделать вывод о том, что иудаизм как религиозная вера избранного народа стал реальной осуществленностью особого менталитета, а также принципиальным, специфическим и необходимым самоутверждением личности Израиля в вечности. Народ Израиля отличала устремленность связать себя с бытием абсолютным и вне времени, императивная ориентация на онтологическую идентичность, установка на недопущение возможности возврата в сферу ущербного адаптивно-подражательного, естественно-бессубъектного модуса бытия.

С течением времени снижение религиозной рефлексии, утрата аскетической энергии, трансформация догматов Откровения в светские национальные особенности и нарастание процессов внутренней дифференциации в иудейской среде вели к инверсии установок веры. Первый вызов своим представлениям и принципам иудаизм получил в эпоху Просвещения. Еврейский исследователь, профессор Уэльского университета в Лампетере Д. Кон-Щербок говорит о том, что монолитная система веры разрушалась на протяжении последних пяти столетий, и этот процесс привел к тому, что в настоящее время еврейский мир уже не представляет собой единую религиозную целостность. Сегодня в иудаизме существует широкий спектр идентичностей – от ортодоксальных иудеев до еврейского буддизма и атеизма [40].

С XIX века евреев Западной Европы, а затем и США, захватывают интенсивные процессы эмансипации, секуляризации и политизации, в результате чего установки веры стали постепенно обращаться в национально-культурные традиции. По словам Ю. Слёзкина, вместо чистоты души стал утверждаться культ чистоты тела, в результате чего диета стала ключом к спасению. Еврейские врачи стали соперничать со священнослужителями в качестве специалистов по бессмертию. Замена священных клятв и трансцендентного Закона письменными контрактами и конституциями превратила юристов в незаменимых хранителей и толкователей новых «общечеловеческих ценностей» и нового экономического, общественного и политического уклада. Вера иудеев, которая начиналась как национализация божественного, закончилась как обожествление национального [41]. Призыв Эриха Фрома, выходца из семьи ортодоксальных евреев к духовному решению уравнения жизни «иметь или быть» не был услышан евреями. Впрочем, не только евреями.

Вертикаль веры трансформировалась в горизонталь земных расчетов, выгод и вожделений. Вера превратилось в то, что Щербок политкорректно называет «плюралистическим иудаизмом», «принципом личной автономии», «полнотой религиозной независимости» и, наконец, свободой от теизма [42], которые в реальности являются ни чем иным как отказом от догматов иудаизма как «высших истин» бытия.

Мышление в иудаизме с принятием Закона выделяется из природного мира, обособляется от него и соотносится с Откровением, которое неразрывно связано с Торой [43]. Эта «Книга Книг» есть Закон, который по преданию происходит от Бога и является основой иудаизма. В тексте Торы нельзя ничего менять, и она фактически заменяет храм, оставаясь единственным источником божественного Откровения. Тора для иудеев «есть утвержденность вечных истин», к которым должен стремиться каждый еврей, и в этом плане Тора есть неколебимый фундамент догматического мышления. Для понимания Письменной Торы Бог дал Моисею верное ее толкование, которое называют Устной Торой, именуемой в Евангелиях «преданиями старцев» [Матф. 15:1, Марк. 7:1]. Длительная работа (в последние века до Р.Х. и первые века по Р.Х) еврейских ученых-книжников с Устной Торой привела к созданию 36-томного собрания интерпретаций и комментариев – Талмуда .

Талмуд – это уже своеобразное развитие Торы как раввинистическая интерпретация Закона, которая делает ортопраксический акцент на ритуально-обрядовые и бытовые аспекты веры. Они заключались в обстоятельной систематизации и жесткой нормативной ритуализации культа, который из храмового священнодействия превратился во всепроникающую систему скрупулезно сформулированных предписаний вплоть до требований подчеркивания своей принадлежности к избранному народу посредством особых деталей внешнего облика. Так, еврею предписывается иметь бороду, отпускать длинные волосы на висках – пейсы, носить маленькую круглую шапочку – кипу, пройти обряд обрезания.
Вера в свою избранность и владение трансцендентной истиной формировало соответствующие доминанты еврейского менталитета. Так, народ, убежденный в том, что обладает истиной, в первую очередь начинает ценить интеллектуальные достижения. Ещё Фило́н Александри́йский (Филон Иудейский, 25 г. до Р.Х., – ок. 50 г. от Р.Х.) – выдающийся представитель еврейского эллинизма, отмечал, что специфической чертой иудеев является распространение грамотности и систематическое обучение мышлению на сложных случаях. Уклоняющийся от пути к знанию презирался как отступник [44]. Ни у какого народа не проявлялась такая забота о том, чтобы последний человек знал предписания религии, как у евреев. Это обеспечивало всеобщее систематическое образование, которое с детства получал каждый иудей. Мудрым должен быть весь народ. Такое положение начало реализовываться очень давно. Умение читать и писать, имело всеобщее распространение [45].


(...)

Окончание здесь