Александр Щипков
Президентские выборы в России не только и не столько «электоральный цикл». Это всегда в той или иной мере плебисцит. Его результатом часто становится всенародный мандат доверия, делегированное право на кардинальные политические решения. Это делегирование связано с тем, что необходимость таких решений в российской истории сохраняется десятилетиями и даже столетиями. Это следствие ряда сложностей русской истории.
Такой мандат означает, что воля и доверие народа, его историческая судьба должны значить для президента больше, чем ситуативные интересы политических и экономических групп влияния — этих «клубов по интересам». Таково условие реальной, а не бумажной демократии.
Властная вертикаль служит хоть и не единственным, но необходимым условием сохранения в стране приоритета интересов большинства. Властная вертикаль — это страж демократии в России. И её ни в коем случае не надо путать с режимом личной власти, с пресловутым «культом личности», досадную психологическую зависимость от которого сохраняют как сталинисты, так и их оппоненты. И те и другие не в состоянии отличить и отделить трагический исторический зигзаг от глубинных архетипов русской истории.
Но мы прекрасно знаем, что одна и та же политическая фигура может вызывать вначале энтузиазм, а затем жестокое разочарование. Это значит, что русское общество ни к каким «культам» на деле не склонно.
Итак, 18 марта 2018 года состоялись выборы Президента России. За результатами конкретных кандидатов видны долгосрочные политико-социальные процессы, а не только их персональные карьерные перспективы.
Предвыборный фон
Запрет на национальную символику на Олимпиаде 2018 года и британская «газовая» клеветническая информационная кампания. Главный месседж этих антироссийских акций: есть подозреваемые, для которых не нужны доказательства. Главный лозунг: «Россия должна признаться!» Это буквально совпадает с политической практикой прокурора А. Я. Вышинского, который любил повторять: «Признание — царица доказательств!».
Результаты выборов
Главный и наиболее заметный результат — это полный и оглушительный провал либеральных кандидатов. Их показатели по отдельности находятся в пределах статистической погрешности, поэтому есть смысл рассматривать их совокупно.
Существует несколько причин провала либерального триумвирата Собчак-Явлинский-Титов. Но наиболее фундаментальная из них: естественная социальная база либералов сжимается под влиянием мирового кризиса. Средний класс был искусственно раздут экономикой накачки спроса и неограниченных кредитов. В условиях кризиса элиты решают проблемы за счёт этих людей — происходит обеднение, «пролетаризация среднего класса». Эта тенденция будет только нарастать.
Провал либерального сегмента объективно ведёт к перераспределению левых и либеральных голосов и к перезагрузке всего политического спектра.
Вне всякого сомнения, либеральных голосов на практике было больше, чем показал подсчёт бюллетеней. Но куда они подевались? Не по домам же они отсиживались. Это главная загадка прошедших выборов.
А дело в том, что де-факто главным кандидатом либералов на этих выборах были вовсе не Собчак-Явлинский-Титов, а «красный нувориш» Павел Грудинин, кандидат от КПРФ. Именно поэтому немалая часть идейных коммунистов его не признала. Появление Грудинина — результат раскола внутри КПРФ на либеральную (буржуазную, если выражаться их же языком) и патриотическую половины. И если в остальном обществе побеждает патриотический тренд, то внутри КПРФ победили либералы, что и привело к выдвижению Грудинина.
Либеральный электорат почуял своего, понял, что открытый либерализм выдохся, не работает — и в очередной раз меняет флажок, как в начале 1990-х. В результате произошло наложение частей либерального и «красного» электората. 2018-й год в России — это год их смычки. Грудинин — либерал-коммунистический выдвиженец.
Конечно, не все коммунисты приняли такую «смену курса» в партии. Они голосовали кто за Сергея Бабурина, патриота с достойным прошлым, кто за карикатурного сталиниста Максима Сурайкина. Но большинство коммунистов-патриотов влились в путинский электорат, присоединились к основному тренду.
Поэтому можно сказать, что на этих выборах произошла глубокая перетасовка политических сил, которую мы пока не осознали. Три прежние политические силы (консерваторы, либералы, левые) испытали резкую поляризацию по принципу «патриоты — компрадоры». Политический спектр получил совершенно новую разметку.
Коммунисты-компрадоры объединились с либералами, а коммунисты-патриоты — с консерваторами и путинским электоратом. Главный итог произошедшего заключается в том, что сформировался новый, левоконсервативный блок — если обозначить этот феномен чисто политическим термином. Если рассматривать его под социокультурным углом, то следует использовать термин «социал-традиционалистский».
Оглядываясь назад, по-новому оцениваешь решение Сергея Миронова отказаться от участия в президентских выборах и призвать свой левый электорат отдать голоса Владимиру Путину. Судя по всему, он заранее просчитал развитие событий и принял прямое участие в оформлении и структурировании левоконсервативного большинства.
«Левого поворота» в российской политике аналитики ждут, начиная с 2012-го года (см. сборник «Перелом»). Буквально накануне выборов Михаил Хазин утверждал, что левоконсервативный тренд имеет в качестве центральной символической фигуры Павла Грудинина, по его логике, поддержанного официальной властью. Но на самом деле левоконсервативный консенсус сформировался вокруг фигуры Владимира Путина. Миронов оказался точнее Хазина. Или что-то знал? Не будем гадать — теперь уже ясно, что социал-традиционалисткий поворот сформировался не с помощью Грудинина и КПРФ, а вопреки грудининскому электорату, на противостоянии с ним.
Кстати, всё произошедшее означает в какой-то мере начало заката партийности как электорального принципа. Постепенно всё большую роль в политике будут играть представители социальных и профессиональных групп.
Не менее заметным результатом выборов, чем провал либералов, стал убедительный успех Владимира Путина. Результат его вновь такой же высокий, каким он был при его первом сроке, который пришёлся на крайне тревожную ситуацию: полуразвал страны, чеченский тупик. Путин помог удержать страну. Сейчас очень похожая ситуация вновь навязана нам внешними «партнёрами». Мы находимся в состоянии развязанной против нас гибридной войны, только боимся это признать. Многие понимают, как высоки ставки, и поэтому доверяют Путину. Санкции, оголтелая русофобия и тому подобные вещи укрепляют позиции действующего президента, а не ослабляют их, как полагали наши противники. Степень доверия и поддержки растут.
Президентская повестка
Владимир Путин собрал голоса патриотов-консерваторов и левых патриотов, что во многом было предопределено его повесткой, которая была сформулирована в его Послании к Федеральному собранию 1 марта 2018 года и состояла из двух основных пунктов, каждый из которых предполагает по-настоящему кардинальные перемены. Это левый поворот в социально-экономической политике и подкрепление растущего суверенитета России её военно-научными разработками.
Что касается левого тренда, то здесь президент говорил о человеческом капитале и уменьшении социального расслоения, он обещал за шесть лет как минимум вдвое снизить уровень бедности, поддержать старшее поколение, развивать сельские районы, буквально «прошить» всю территорию России современными коммуникациями и дать новый импульс развитию Крыма и всего российского Причерноморья. Наконец, защитить людей от произвола строительных корпораций и установить разумный уровень налогов на имущество.
Но, пожалуй, наиболее резонансным моментом этой части президентского выступления стало сопоставление двух тяжелейших, наложившихся друг на друга демографических провалов — периода Великой Отечественной войны и конца прошлого века, то есть, периода либеральных «реформ» 1990-х. Само по себе такое прямое сопоставление — это политический приговор так называемым «элитам 1990-х».
Продемонстрировав образцы нового, в том числе гиперзвукового оружия, президент подчеркнул, что военная агрессия против России надолго станет невозможной и что в России за последние годы произошёл научно-технологический прорыв. Пока на узком участке — в оборонке. Но оборонка всегда и везде служит локомотивом научно-технических достижений.
Оборонка — залог суверенитета. При этом позиция России — только самозащита и самосохранение. В российской военной доктрине нет понятий «глобальное доминирование», «проекция силы», «превентивный обезоруживающий удар», которые присутствуют в американских концепциях.
Восприятие президентской повестки обществом
Здесь имеет место мандат доверия. Как сказал после выборов Сергей Бабурин, субъекты патриотического консенсуса доверились президенту и ждут от него перемен. Они хотели бы прекратить зависимость от международных финансовых институтов, остановить вывоз капитала, начать системное научно-техническое развитие страны, восстановление социалки. Они хотели бы обеспечить развитие тенденции, заданной знаменитыми «майскими указами» 2012 года, и избавиться от тех, кто их игнорирует.
Изменился политический спектр, возникла новая повестка, на подходе новая идеология, а с ней и новый политический язык. Неолиберальные клише постепенно уходят из нашей речи. Вслед за стилистикой речи меняется и стилистика действия.
Александр Щипков
Комментарии (0)