Положение обязывает? Социальный статус и экономическое неравенство среди политиков

Print PDF
 

Майкл У. Краус, Беннетт Каллагэн

Введение

«Долг богатого человека… [состоит в том, чтобы] рассматривать получаемые им избыточные доходы всего лишь как трастовые фонды, доверенные его управлению и строго подлежащие его управлению, которое, по его мнению, рассчитано на достижение наиболее выгодных для общества результатов» – Эндрю Карнеги [1].

Неравенство в США достигло беспрецедентного уровня [2-4]. Крупномасштабные экономические диспропорции оказывают наибольшее давление на низ социальной иерархии – на бедные семьи и семьи рабочего класса [5], – которые вынуждены бороться с ростом нищеты, безработицы, часто лишены социальной поддержки и качественного здравоохранения, не имеют постоянного места жительства [6]. У американцев мало возможностей бороться против экономического неравенства, однако они могут воспользоваться демократической системой, чтобы установить в качестве закона социальную и фискальную политику, которая защитит людей от растущих диспропорций в распределении богатства. Принимая во внимание, что участие в политике является одним из тех единственно доступных средств для борьбы с данным экономическим направлением [политикой неолиберализма], изучение факторов, прогнозирующих, какие политики поддержат мероприятия по сокращению, а какие — по увеличению экономического неравенства, остается важной областью научных исследований.

В данном исследовании мы изучили законодательную деятельность членов палаты представителей США. Опираясь на последние психологические исследования, показывающие, что индивиды с более высоким социальным статусом склонны рассматривать существующую структуру общества как честную и справедливую (например, [7-9]), мы ожидали, что политики с более высоким статусом скорее поддержат экономическое неравенство  в обществе в своей законодательной деятельности по сравнению со своими коллегами, имеющими более низкий статус.

Социальный статус и вера в меритократию

Содержание

Социальный статус в широком смысле может быть определен как ранговое положение индивидов и может быть измерен руководящим положением [индивида] в организации, оценкой уровней социально-экономического статуса (СЭС; например, престижность профессии, годовой доход), или принадлежностью к одной или нескольким социальным категориям – таким, как раса или пол (например, [10-12]). Как бы ни измерялся социальный статус, в большинстве исследований содержится вывод о том, что более высокий социальный статус дает большие преимущества, чем низкий статус. Например, когда их сравнивают с индивидами, имеющими высокий СЭС, с мужчинами, американцами европейского происхождения, то индивиды с низким статусом (т.е., индивиды с низким СЭС, женщины и афроамериканцы), испытывают стереотипную угрозу – тревожность по поводу того, что они могут соответствовать негативным стереотипам о своей низкостатусной группе — что препятствует их академической успеваемости (см. например, [13-15]). В общем, люди, имеющие более высокий статус в обществе, приобретают более широкий доступ к материальным и социальным ресурсам, имеют больше возможностей [карьерного роста] на рабочем месте и в меньшей степени подвержены дискриминации, связанной с их социальным статусом [10,16]. Люди с высоким статусом также чаще занимают государственные должности, чем люди с низким статусом и, как следствие, имеют эксклюзивный доступ к принятию решений по вопросам, связанных с экономической политикой и распределением богатства [5].

Статусное неравенство заставляет индивидов с высоким статусом объяснять, почему они имеют незаслуженное преимущество в обществе перед людьми с низким статусом. Недавнее исследование показывает, что когда индивиды высокого статуса сталкиваются с необходимостью объяснить свое высокое положение в обществе, то обычно они демонстрируют веру в меритократию (например, [7, 9, 17]). А именно, индивиды высокого статуса, заинтересованные сохранить свое высокое положение в обществе и связанные с ним преимущества, особенно склонны объяснять их с точки зрения справедливого применения усилий, таланта и навыков.

Несколько линий эмпирических доказательств предполагают, что индивиды высокого статуса более склонны придерживаться веры в меритократию, чем индивиды с низким статусом. Например, люди с высоким статусом более счастливы, когда верят, что позитивные результаты в обществе основаны на  заслугах [18-19], и участники группы с более высокими достижениями в большей степени склонны защищать распределение ресурсов исключительно по заслугам [20].  В недавнем онлайн обзоре индивиды с более высоким доходом и те, кто субъективно относил себя к высшим ступеням социальной иерархии – если использовать такие восходящие ступени лестницы, как уровень образования, дохода и престиж профессии – продемонстрировали большую убежденность в том, что мир справедлив и что общественная структура основана на заслугах, по сравнению с индивидами низкого статуса [8]. И, в качестве последнего примера, Брандт исследовал тенденцию индивидов легитимизировать социальную систему (например, доверие правительству, уверенность в социальных институтах) в нескольких репрезентативных опросах в США и за границей. Опросы показали, что участники с более высоким доходом, белые и мужчины более склонны легитимизировать социальную систему, чем индивиды с низким доходом, цветные и женщины [7].

 Социальный статус и экономическое неравенство

Тенденция индивидов с высоким статусом придерживаться веры в меритократию указывает на в общем характерное для них предпочтение сохранить существующую структуру общества.  Несмотря на утверждение Эндрю Карнеги, что богатые люди должны использовать свое влияние, чтобы помогать широкому кругу лиц, на протяжении истории общественные элиты занимались поддержанием статус-кво: на протяжении столетий, индивиды высокого статуса объясняли свое высокое положение или присвоение чужих ресурсов ссылками на Божественное Право [21]. Точно также самые выдающиеся ученые XIX столетия прославились тем, что поддерживали социал-дарвинизм – тезис о том, что некоторые социальные группы по праву наследственности превосходят других – чтобы оправдать предпочтение, которое отдавалось одним индивидам по сравнению с другими [22-23].

Несколько теорий сходится на предположении о том, что индивиды из групп с высоким статусом будут стремиться сохранить экономический статус-кво (например, [24]). Реалистическая теория группового конфликта предполагает, что члены групп c высоким общественным статусом, которые усматривают конкуренцию за какой-то ограниченный ресурс, будут склонны проявлять агрессию и дискриминировать группы с низким статусом [25]. Кроме того, теория групповых позиций [предрассудков] предполагает, что высокостатусные индивиды естественным образом относятся к своей социальной группе как к более заслуживающей высокого общественного положения и активно работают, чтобы сохранить это положение [26-27]. Обе теории поддерживают нашу главную гипотезу: люди высокого статуса с большей степенью вероятности будут продвигать законодательство, которое поддерживает экономическое неравенство, по сравнению с индивидами низкого статуса. Мы решили изучать именно законодательство в отношении экономического неравенства в обществе, потому что оно представляет собой особенно эффективный способ поддержки высокостатусными индивидами своего положения.

Хотя, насколько нам известно, не было исследования, прямо проверяющего связь между социальным статусом и поддержкой экономического неравенства в обществе, в некоторых исследованиях такая ассоциация предполагается: в одном иллюстративном исследовании студентов попросили изучить график, показывающий рост экономического неравенства в обществе на протяжении истории и объяснить его причины.

Студенты, которые отнесли себя к высшему социальному классу на лестнице, представляющей иерархию в университете, реже объясняли экономическое неравенство при помощи контекста (например, дискриминация, образовательные возможности) и чаще обращали внимание на индивидуальные заслуги (например, упорный труд, талант), по сравнению со студентами, имеющими низкий статус [2]. Вера индивидов с высоким статусом в обусловленность экономического неравенства индивидуальными заслугами, а не социальной структурой, предполагает, что эти люди менее склонны поддерживать политику реформирования [социального] контекста, нацеленную на сокращение экономического неравенства.

Другое исследование показывает, что мужчины в большей степени, по сравнению с женщинами, отвечая на вопросы Общего социального обследования, были склонны объяснять гендерное различие в оплате заработной платы заявлением, что «мужчины более упорно работают» [28]. Что касается расы, то цветное население склонно оценивать политику, которая нацелена на увеличение представительства этнических меньшинств в организациях (например, позитивная дискриминация) как более справедливую, необходимую и выгодную лично для них, в отличие от белых участников опросов [29-31]. В целом, эти исследования предполагают, что индивиды с высоким статусом склонны поддерживать экономическое неравенство на рабочем месте и в обществе в большей степени, чем низкостатусные индивиды.

Данное исследование

Опираясь на вышеприведенный концептуальный анализ, мы рассмотрели законодательную деятельность членов палаты представителей США. Мы предполагали, что члены конгресса, которые принадлежат к относительно высокостатусным группам в обществе, в большей степени будут поддерживать экономическое неравенство в своей законодательной деятельности, по сравнению со своими низкостатусными коллегами.  Мы решили исследовать палату представителей потому, что члены конгресса, в отличие от широкой публики, могут использовать законодательную деятельность, чтобы повлиять на экономическое неравенство в США. Также, хотя все члены конгресса, вероятно, являются высокостатусными членами американского общества, недавнее исследование показывает, что ранговые сравнения в локальных [сообществах] важны в том смысле, что они показывают влияние социального статуса на индивидуальные психологические процессы (например, [10]).

Так, в локальном сообществе низкий статус лучше предсказывает низкий уровень удовлетворенности жизнью, чем на национальном уровне [32-33]. Тем самым, мы проверили предположение, что относительные различия в статусе, даже среди элитных членов общества, могут предсказывать поддержку ими экономического неравенства. Наконец, так как члены конгресса представляют выборку индивидов, у которых намного более высокий статус и уровень дохода, чем у типичных выборок на уровне университетов и страны в целом (например, [34]), настоящее исследование дает уникальную возможность распространить эффект социального статуса на группу индивидов, относящихся к верхушке социальной иерархии.

Безусловно, самый влиятельный прогностический фактор (предиктор) голосования политиков – это их партийная принадлежность (например, [35]). Таким образом, во всем нашем анализе, мы учитываем партийную идентификацию и исследуем ее взаимодействие с социальным статусом в формировании повторяющихся сценариев поддержки социального неравенства.

Метод

Участники. В данном исследовании использованы опубликованные для всеобщего сведения данные о 430 членах палаты представителей США. В них входят 190 демократов и 240 республиканцев. Большинство представителей этой выборки составляли мужчины (n=357) и белые (n=359). Члены конгресса в среднем прослужили в своих должностях 11,85 лет (SD=9,60). Исследование было одобрено наблюдательным советом университета штата Иллинойс, г. Урбана-Шампейн.

Социальный статус. Социальный статус членов палаты представителей мы оценивали, используя три переменные: средний уровень дохода, раса и пол. Для оценки среднего уровня дохода, были взяты данные о средних доходах 423 членов палаты представителей у Центра за ответственную политику (ЦОП; www.opensecrets.org). ЦОП оценивает средний уровень дохода, основываясь на широком спектре [показателей] дохода и финансовых обязательств,  о которых члены конгресса обязаны сообщать американскому правительству. Данные о доходах собирались с 2009 по 2011 год, и данные каждого года были усреднены для измерения уровня доходов в целом (M=$5,65 миллиона, SD=28,69 миллионов, α=.95). Эти данные ясно показывают, что члены конгресса получали больший доход, чем средний американец в 2011 году (Mdn=$51,100; www.census.gov).

Сведения о расе и поле были получены со страниц персональных веб-сайтов каждого члена конгресса ( www.house.gov). Для целей анализа мужчинам и белым участникам был присвоен код «1», чтобы обозначить принадлежность к высокостатусным социальным категориям, тогда как женщинам и цветным участникам был присвоен код «-1», чтобы обозначить принадлежность к относительно низкостатусным категориям. Интересно, что хотя пол не был связан с богатством, t(421) = 0,10, ns, цветные (M=$0,48 млн.) члены конгресса были значительно беднее своих белых (M=$6,66 миллионов) коллег,  t(421)=3,71, p<0,5.

Экономическая законодательная деятельность. Мы проанализировали 13 законодательных инициатив, выбранных Институтом политических исследований (ИПИ; www.ips-dc.org), которые выдвинули члены конгресса в 2010–2012 гг. ИПИ — это некоммерческая организация, которая исследует социальные и экономические проблемы в США и мире. Законопроекты (они суммированы в таблице 1) были выбраны ИПИ для его отчета о неравенстве за 2012 г. [36] по тому принципу, повышали они или понижали уровень экономического неравенства в обществе.  Законодательство, которое повышает экономическое неравенство, включает законопроекты, сокращающие регулирование деятельности крупных компаний или сокращающие налоги на состоятельных американцев. Законодательство, уменьшающее экономическое неравенство, включает законопроекты, предоставляющие списание долгов за образовательные кредиты или увеличивающие минимальную оплату труда.

Мы рассмотрели законопроекты, которые члены конгресса выдвинули, но которые не были тогда еще поставлены на голосование. Когда член конгресса предлагает законопроект, его имя указывают на нем, когда законопроект ставится на голосование или выносится на публичное обсуждение, и поэтому выдвижение законопроекта особенно показательна для характеристики поддержки каждым конгрессменом определенной политики.  Более того, поскольку решение о том, голосовать за законопроект или нет, зависит от ряда факторов, включая тот, какая партия контролирует палату представителей, выдвижение законопроекта относительно свободно от этих влияний. Каждый законопроект, в среднем, выдвигает примерно по 95 членов конгресса (M=97,77, SD=55,73; см. таблицу №1).

Что касается выдвижения законопроектов, то если член конгресса (один или совместно с кем-то еще) выдвигает законопроект, который предлагает увеличение экономического неравенства, этот законопроект мы кодировали числом «1», тогда как законопроект, предлагающий уменьшение экономического неравенства, кодировался числом «–1».  Когда член конгресса не выдвигает законопроект, он кодировался  числом «0». Выдвинутые законопроекты затем были суммированы, чтобы получить индекс поддержки экономического неравенства, где более высокие числа указывают на более сильную поддержку экономического неравенства (M= –1,35, SD=3,43; α=.90). В дополнительных материалах, мы также рассмотрели голосование по 11 законопроектам, которые члены конгресса предложили на голосование (см. анализ S1 в файле S1 по дополнительным анализам; список законопроектов см. в таблице S1 в файле S1).

Результаты. Мы прогнозировали, что индивиды, имеющие высокий статус, с большей вероятностью поддержат экономическое неравенство в своей законодательной деятельности, чем их коллеги с низким статусом. Чтобы проверить данную гипотезу, мы использовали статус конгрессменов, который измерялся по среднему уровню дохода, расы и полу, чтобы спрогнозировать поддержку ими законопроектов, увеличивающих или уменьшающих экономическое неравенство в обществе. Как и ожидалось, принадлежность к политической партии в большой степени влияла на поддержку законопроектов t(428) = –33,20, p<.05  (M_DemRep = –4,62; M_Rep = 1,25), причем демократы (закодированы как «–1») поддерживали сокращение экономического неравенства значительно чаще, чем республиканцы (закодированы как «1»). Весь последующий анализ оценивает влияние прогностических факторов (предикторов) социального статуса на законодательную деятельность, учитывая при этом партийную принадлежность.

Средний уровень дохода

Изучая средний уровень дохода, мы провели линейную регрессию, введя в качестве прогностических факторов (предикторов) стандартизованный средний уровень дохода, партийную принадлежность и их взаимодействие, а наш индекс поддержки экономического неравенства был введен как выходная переменная. Результаты поддерживают нашу главную гипотезу: средний уровень дохода оказался важным прогностическим фактором (предиктором) выдвижения законопроектов, β=.09, t(419)=2,24, p<.05, причем более богатые политики более склонны предлагать законопроекты, поддерживающие экономическое неравенство, по сравнению с их более бедными коллегами.  В данном исследовании, республиканцы также в гораздо большей степени были склонны предлагать законопроекты, поддерживающие экономическое неравенство, чем демократы, β=–.84, t(419)= –32,82, p<.05

Было также выявлено значительное взаимодействие межу партийной принадлежностью и средним уровнем дохода, β=.11, t(419)=2.27, p<.05. Как показано на графике 1 (изображение A), республиканцы более склонны предлагать законопроекты, поддерживающие экономическое неравенство, вне зависимости от их собственного уровня доходов, t(235) = – 0,45, ns, [в то же время] уровень доходов предсказывает предложение законопроектов демократами, t(184)=4,06, p<.0,5. А именно, демократы с более высоким доходом склонны предлагать меньшее количество законопроектов, сокращающих экономическое неравенство, чем их коллеги с низким доходом.

1А

1В

График 1. Взаимозависимости между социальным статусом и склонностью предлагать законопроекты в поддержку экономического неравенства. Социальный статус измерялся по среднему уровню дохода (изображение А), расе (изображение Б) и полу (изображение С).

Мы также провели параллельное исследование с учетом расы и пола членов конгресса, чтобы определить влияние уровня дохода на поддержку экономического неравенства независимо от этих других показателей социального статуса. В этом исследовании, взаимодействие между уровнем дохода и партийной принадлежностью снова оказалось значительным, β=.09, t(417)= 2.31, p<.05.

1С

Раса

В исследовании, рассматривающем расу, был проведен дисперсионный анализ  (ANOVA) 2 (раса) х 2 (партийная принадлежность), чтобы оценить наш индекс поддержки экономического неравенства. В соответствие с нашей главной гипотезой, исследование показало, что раса в основном влияет таким образом, что белые конгрессмены (M= -1.34)  в большей степени склонны предлагать законопроекты, которые поддерживают экономическое неравенство, чем их цветные коллеги (M = – 2,42), F(1,426) = 13,68, р<.05. Как и при анализе среднего уровня доходов, также было выявлено значительное влияние партийной принадлежности, F(1,426)=461,65, р<.05, а также их заметное взаимодействие, F(1,426) = 14,52, p<.05, η_p²=.03.

Исследование средств дало повторяющийся сценарий, соответствующий анализу среднего уровня дохода (см. график 1, изображение В): конгрессмены-республиканцы, как белые (M=1.24, CI 95% [от 1,02 до 1,46]), так и цветные (M=1,27, CI 95% [от 0,27 до 2,27]), были в одинаковой мере склонны предлагать законопроекты, поддерживающие экономическое неравенство. У демократов, белые члены конгресса (M= -3,92; CI 95% [от -4,21  до  -3,63]) были менее склонны предлагать законопроекты, сокращающие экономическое неравенство, чем их цветные коллеги  (M = -6,12; CI 95% [от -6,55 до  -5,69]).

Мы также провели параллельный ковариационный анализ (ANCOVA) 2(раса) х 2 (партийная принадлежность), где пол и средний уровень дохода были введены как коварианты, чтобы определить влияние одной только расы на поддержку экономического неравенства.  Анализ показал все то же значительное взаимодействие между расой и партийной принадлежностью, F(1,424) = 12,32, p<.05, h_р² = .03.

Пол

В ходе анализа, рассматривающего влияние пола, был проведен [дисперсионный анализ] ANOVA 2 (пол) х 2 (партийная принадлежность), оценивающий наш индекс поддержки экономического неравенства. Анализ показал незначительное влияние пола, F(1,426) = 3,14. р=.08, и значительное влияние партийной принадлежности, F(1,426) = 637,54, p<.05.  Для обоих этих влияний было характерно значительное взаимодействие, F(1,426) = 5,66 p<.05, h_р² = .01. Исследование средств показало повторяющийся сценарий, соответствующий предыдущим исследованиям (см. график 1, изображение С): республиканцы-конгрессмены, как мужчины (M=1,23, CI 95% [от 0,99 до 1,47]), так и женщины (M=1.38, CI 95% [от 0,65 до 2,10]), были в равной степени склонны предлагать законопроекты, поддерживающие экономическое неравенство. У демократов, конгрессмены-мужчины (M= –4.36, CI 95% [от -4,65 до 4,06]) были в меньшей степени склонны предлагать законопроекты, сокращающие экономическое неравенство, чем их коллеги-женщины (M= -5,37, CI 95% [от -5,87 до — 4,86]).

Мы также провели параллельный ковариационный анализ (ANCOVA) 2 (пол) х 2 (партийная принадлежность), где раса и средний уровень дохода были введены как коварианты, чтобы определить влияние одного только пола на поддержку экономического неравенства. Анализ показал все то же значительное взаимодействие между полом и партийной принадлежностью, F(1,424) = 3,73, p<.05, h_р² = .01.

В целом, исследования выше подтверждают нашу главную гипотезу: индивиды с более высоким социальным статусом, измеренным по таким показателям, как средний уровень дохода, раса и пол, в большей степени склонны предлагать законопроекты, которые поддерживают на экономическое неравенство, в отличие от своих низкостатусных коллег. Важно, что этот эффект последовательно проявлялся среди конгрессменов-демократов: тогда как все республиканцы в равной степени более склонны предлагать законопроекты, которые поддерживают экономическое неравенство, независимо от своего социального статуса. Среди демократов индивиды с высоким статусом были менее склонны поддерживать законопроекты, сокращающие экономическое неравенство – такие как списание долгов за образовательные кредиты или повышение минимальной оплаты труда – чем их низкостатусные коллеги.

 Обсуждение

Принадлежность к группам с высоким статусом имеет много прямых преимуществ, которые включают доступ к материальным и социальным ресурсам, избегание социальных угроз, большую доступность социальных и экономических возможностей, и влияние на экономическую политику и распределение богатства. У нас была теория, что объяснение таких широко распространенных преимуществ толкает индивидов с высоким статусом к оправданию статус-кво. Поэтому, мы предсказывали, что по сравнению с индивидами низкого статуса, индивиды с высоким статусом будут поддерживать законодательную деятельность, которая усиливает их элитарный статус в обществе – включая выдвижение законопроектов, поддерживающих экономическое неравенство. Данные о законодательной деятельности членов палаты представителей США подтверждают эту гипотезу, особенно среди конгрессменов-демократов. А именно, демократы с высоким статусом были менее склонны поддерживать законопроекты, сокращающие экономическое неравенство, чем их низкостатусные коллеги. Наоборот, статус не влиял на поддержку республиканцами в их законодательной деятельности экономического неравенства.

Интересно подумать о причинах того, почему статус не влиял на поддержку экономического неравенства среди республиканцев. Есть предположение, что те люди, которые относят себя к, соответственно, либералам и консерваторам, склонны придерживаться различных моральных ценностей [37]. Например, те, кто относит себя к более консервативному политическому направлению, более склонны ценить лояльность и внутригрупповое взаимодействие, чем либералы [37]. Возможно, из-за этой лояльности низкостатусные члены республиканской партии были склонны поддерживать экономическое неравенство в той же мере, что их высокостатусные коллеги. Также, возможно, дело в том, что республиканской партии не хватает этнического и гендерного разнообразия в конгрессе: хотя обе партии не отличаются по  среднему уровню доходов, t(421)= –1,46, p=.14, только очень немногие республиканцы отнесли себя к цветным (n=11) и женщинам (n=24), так что можно предположить, что выводы относительно взаимоотношений между статусом и поддержкой экономического неравенства среди этих индивидов являются предварительными. Проводя исследования в будущем, было бы полезно рассмотреть индивидуальные различия по отношению к экономическому неравенству, особенно среди людей, относящих себя к политическим консерваторам.

Стоит отметить, что были выявлены постоянные взаимоотношения между поддержкой экономического неравенства и социальным статусом при исследовании трех отдельных измерителей социального статуса: среднего уровня дохода, пола и расы. Важно, что доход, раса и пол продемонстрировали в предшествующих нашему исследованиях некоторые совпадающие влияния. Как мы отметили выше, влияние стереотипных угроз показывает постоянно повторяющиеся сценарии у СЭС, расы и пола (например, [13]). Еще один пример показывает, что низкий статус в смысле пола и расы создает больше взаимозависимых норм [поведения] по отношению к другим [38-39], также как и среди индивидов с низким СЭС [16, 34].

Эти постоянные влияния не означают, однако, что все связанные со статусом конструкты оказывают сходное воздействие в психологических сферах. Например, СЭС и в особенности уровень дохода, гораздо более изменчив, чем раса или пол [11]. Эта изменчивость поднимает некоторые интересные вопросы, связанные с влиянием среднего уровня дохода на поддержку экономического неравенства. А именно, будут ли люди, разбогатевшие со временем, в большей степени склонны поддерживать экономическое неравенство, чем те, кто всегда был богат на протяжении всей жизни? Возможно, что увеличение богатства с течением времени укрепляет веру в то, что общество справедливо и основано на личных заслугах – принимая во внимание все то, что индивид знает о своих собственных стараниях и успехах — и в результате, оно способствует поддержке экономического неравенства. Напротив, то обстоятельство, что индивиды всегда были богаты, может дать им возможность осознать влияние контекста на их элитарный статус в обществе. При проведении дальнейших исследований, будет полезно проверить эти предположения.

Также интересно, что социальный статус предсказывает законодательное поведение членов конгресса, в особенности потому, что эти индивиды являются элитой общества, у которой есть реальное влияние на социальную и экономическую политику. Данные, приведенные в нашем исследовании, говорят о том, что хотя они принадлежат к влиятельной социальной группе – палате представителей США – у этих индивидов все же бывает более низкий статус относительно других членов тех социальных групп, которым они принадлежат. Наблюдаемая зависимость результатов соответствует другим недавно проведенным исследованиям, предполагающим, что локальный статус есть главный источник того, как индивиды воспринимают свое положение в обществе и относятся к другим (например, [32, 40]).

Наконец, настоящее исследование также согласуется с растущим числом доказательств, говорящих о том, что социальный статус индивида является надежным прогностическим фактором (предиктором) поддержки экономического неравенства в обществе [2, 7]. То, что социальный статус позволяет прогнозировать поддержку экономического неравенства среди конгрессменов – индивидов, у которых есть непосредственный доступ к созданию и воплощению политики, которая формирует будущее экономического неравенства в США – является потенциально важной информацией для американских граждан, чтобы задуматься над этим на будущих выборах. Так как экономическое неравенство в США продолжает расти [4], и оно сохраняет взаимосвязь со многими медицинскими и социальными проблемами, с которыми сталкивается американское общество [6], те индивиды, которые в наибольшей степени склонны искать пути сокращения такого неравенства, могут оказаться среди наиболее важных политических лидеров будущего.

Дополнительная информация

Файл SI Исследования SI.  Дополнительные статистические исследования, содержащие проверку (1) потенциальных нелинейных взаимодействий между интересующими нас переменными и (2) взаимодействий между средним уровнем дохода, расой, полом и голосованием за экономическое неравенство. Таблица SI. Сводная таблица законопроектов, где предложение законопроекта означает выступление в пользу либо увеличения, либо сокращения экономического неравенства в США.

 Авторский вклад

Задумал и подготовил эксперименты: Майкл У. Краус. Осуществили эксперименты: Майкл У. Краус, Беннетт Каллагэн. Проанализировал данные: Майкл У. Краус. Написали работу: Майкл У. Краус, Беннетт Каллагэн.

Литература

1. Carnegie A (1889) Wealth. North American Review 148: 653–665.
2. Kraus MW, Piff PK, Keltner D (2009) Social class, sense of control, and social explanation. Journal of Personality and Social Psychology 97: 992–1004 doi:10.1037/a0028756.
3. Norton MI, Ariely D (2011) Building a better America: One wealth quintile at a time. Perspectives on Psychological Science 6: 9–12 doi:10.1177/1745691610393524.
4. Phillips K (2002) Wealth and democracy: A political history of the American rich. New York: Broadway Books.
5. Domhoff GW (1998) Who rules America? Power and politics in the year 2000. Mountain View, CA: Mayfield.
6. Wilkinson R (1996) Unhealthy societies: The afflictions of inequality. London: Routledge.
7. Brandt MJ (2013) Do the disadvantaged legitimize the social system? A large-scale test of the status-legitimacy hypothesis. Journal of Social and Personality Psychology 104: 765–785 doi:10.1037/a0031751.
8. Kraus MW, Keltner D (2013) Social class rank, essentialism, and punitive judgment. Journal of Personality and Social Psychology 105: 247–261.
9. Sidanius J, Pratto F (2001) Social dominance: An intergroup theory of social hierarchy and oppression. Cambridge: Cambridge University Press.
10. Fiske ST (2010) Interpersonal stratification: Status, power, and subordination. In: Fiske ST, Gilbert DT, Lindzey G, editors. Handbook of social psychology, 5th ed. Hoboken, NJ: Wiley. 941–982.
11. Kraus MW, Stephens NM (2012) A road map for an emerging psychology of social class. Social and Personality Psychology Compass 6: 642–656 doi:10.1111/j.1751-9004.2012.00453.x.
12. Ridgeway CL (1993) Gender, status, and the social psychology of expectations. New York: Aldine de Gruyter.
13. Croizet J, Claire T (1998) Extending the concept of stereotype threat to class: The intellectual underperformance of students from low socioeconomic backgrounds. Personality and Social Psychology Bulletin 24: 588–594 doi:10.1177/0146167298246003.
14. Steele CM, Aronson J (1995) Stereotype threat and the intellectual test performance of African Americans. Journal of Personality and Social Psychology 69: 797–811.
15. Walton GM, Cohen GL (2011) A brief social-belonging intervention improves academic and health outcomes of minority students. Science 331: 1447–1451 doi:10.1126/science.1198364.
16. Stephens NM, Markus HR, Fryberg SA (2012) Social class disparities in health and education: Reducing inequality by applying a sociocultural self model of behavior. Psychological Review 119: 723–744 doi:10.1037/a0029028.
17. Jost JT, Banaji MR, Nosek BA (2004) A decade of System Justification Theory: Accumulated evidence of conscious and unconscious bolstering of the status quo. Political Psychology 25: 881–919 doi:10.1111/j.1467-9221.2004.00402.x.
18. Napier JL, Jost JT (2008) Why are conservatives happier than liberals? Psychological Science 19: 565–572 doi:10.1111/j.1467-9280.2008.02124.x.
19. O’Brien LT, Major B (2005) System justifying beliefs and psychological well-being: The roles of group status and identity. Personality and Social Psychology Bulletin 31: 1718–1729 doi:10.1177/0146167205278261.
20. Messick D, Sentis K (1979) Fairness and preference. Journal of Experimental Social Psychology 15: 418–434.
21. Straka GM (1962) The final phase of Divine Right theory in England, 1688–1702. English Historical Review 77: 638–658.
22. Degler CN (1991) In search of human nature: The decline and revival of Social Darwinism in American thought. New York: Oxford University Press.
23. Gould SJ (1981) The mismeasure of man. New York: W. W. Norton and Company.
24. Gramsci A (1992) Prison notebooks (J. A. Buttigieg, trans.). New York: Columbia University Press.
25. Campbell DT (1965) Ethnocentric and other altruistic motives. Nebraska symposium on motivation 13: 283–311.
26. Blumer H (1958) Race prejudice as a sense of group position. The Pacific Sociological Review 1: 3–7.
27. Bobo LD (1999) Prejudice as group position: Microfoundations of a sociological approach to racism and race relations. Journal of Social Issues 55: 445–472.
28. Kane E, Kyyro E (2001) For whom does education enlighten? Race, gender, education, and beliefs about social inequality. Gender & Society 15: 710–733 doi:10.1177/089124301015005005.
29. Crosby FJ, Iyer A, Clayton S, Downing RA (2003) Affirmative action: Psychological data and the policy debates. American Psychologist 58: 93–115 doi:10.1037/0003-066X.58.2.93.
30. Eberhardt JL, Fiske ST (1994) Affirmative action in theory and practice: Issues of power, ambiguity, and gender vs. race. Basic and Applied Social Psychology 15: 201–220.
31. Parker CP, Baltes BB, Christiansen ND (1997) Support for affirmative action, justice perceptions, and work attitudes: A study of gender and racial-ethnic group differences, Journal of Applied Psychology. 82: 376–389.
32. Anderson C, Kraus MW, Galinksy AD, Keltner D (2012) The local ladder effect: Sociometric status and subjective well-being. Psychological Science 23: 764–771 doi:10.1177/0956797611434537.
33. Boyce CJ, Brown GDA, Moore SC (2010) Money and happiness: Rank of income, not income, affects life satisfaction. Psychological Science 21: 471–475.
34. Kraus MW, Piff PK, Mendoza-Denton R, Rheinschmidt ML, Keltner D (2012) Social class, solipsism, and contextualism: How the rich are different from the poor. Psychological Review 119: 546–572.
35. Moody J, Mucha PJ (2013) Portrait of political party polarization. Network Science 1: 119–121 doihttp://dx.doi.org/10.1017/nws.2012.3.
36. Anderson S, Collins C, Klinger S, Pizzigati S (2012) A congressional report card for the 99%. Available: http://www.ips-dc.org/files/5290/Inequality-Report-Card.pdf. Accessed 1 March 2013.
37. Graham J, Haidt J, Nosek BA (2009) Liberals and conservatives rely on different sets of moral foundations. Journal of Personality and Social Psychology 96: 1029–1046 doi:10.1037/a0015141.
38. Cross SE, Madson L (1997) Models of the self: Self-construals and gender. Psychological Bulletin 122: 5–37.
39. Boykin AW, Jagers RJ, Ellison CM, Albury A (1997) Communalism: Conceptualization and measurement of an Afrocultural social orientation. Journal of Black Studies 27: 409–418.
40. Kraus MW, Tan JJX, Tannenbaum MB (2013) The social ladder: A rank-based perspective on social class. Psychological Inquiry 24: 81–96.

Оригинал

Перевод Николая Лысенкова

Рекомендуем прочесть!

Let's block ads! (Why?)