Россия, которую мы потеряли

Марина Юденич
Писатель, журналист

Я это часто слышу последнее время, да и вы наверняка тоже.

Дескать, были в новейшей истории нашей страны золотые годы расцвета подлинной демократии, торжества высоких либеральных идей, гуманизма, безусловного соблюдения прав человека и прочая, и прочая…

Были и прошли.

Вот как только закончились 90-е и Б.Н. Ельцин произнес свою ставшую уже исторической фразу: «Я устал, я ухожу».

И всё ушло. И Ельцин, и демократия, и свобода, и права человека.

Такая примерно конструкция, которую активно — и все громче в последнее время — внедряют в общественное сознание люди, которые либо мало что помнят о 90-х, либо, напротив, не только помнят, но и ностальгируют, поскольку именно в 90-е решали судьбу страны и миллионов соотечественников.

Предметно решали и персонально.


Нет, я не пущусь сейчас в рассуждения о том, как те самые миллионы сограждан в те самые 90-е в одночасье лишились всего: и страны, и уверенности в себе, и работы, и накоплений, и квартир, и зарплат, и пенсий.

Как, отчаянно пытаясь выжить, учителя и врачи, да что там — врачи-академики, доктора наук, переквалифицировались в «челноки» и уличные торговцы. Как шли в киллеры к браткам боевые офицеры.

Как индустриальные гиганты, выпускавшие самое совершенное вооружение и продукцию для космоса, спешно переходили на производство кастрюль и сковородок. Это в лучшем случае. В худшем — просто сдавали цеха под склады дешёвой китайской техники, в самом худшем — просто пустели и превращались в руины.

Как правительство РФ — молодые интеллектуалы и реформаторы — зачем-то приглашали советников из-за рубежа, которые и писали проекты реформ, а если быть совсем уж честными, то прямо указывали нам, как нам обустроить Россию.

Обо всём этом сегодня говорят и пишут много, но и возражения тоже звучат.

О том, что Россию образца 90-х мы потеряли безвозвратно. И это плохо. Это ужасно. В этом наша вина перед будущими поколениями…

И знаете — информационное пространство иногда подкидывает нам очень показательные и злободневные примеры.

Ну смотрите.

На состоявшемся недавно заседании Валдайского клуба президент Путин говорит о принципе невмешательства во внутренние дела государств как об обязательном условии мирового порядка, о том, что для России — да и для любой страны — превалирующими являются национальные интересы. Эстонский профессор Рейн Мюллерсон напоминает ему, что такая позиция у руководителей нашей страны была, и рассказывает о том, что в начале 90-х министр иностранных дел России А. Козырев прямо говорил об этом экс-президенту США Р. Никсону. На что Никсон только покачал головой.

Путин парирует остро: «Это говорит о том, что у Никсона есть голова, а у господина Козырева, к сожалению, отсутствует. Коробка есть черепная только, но головы как таковой нет».

Занятно, что этот короткий обмен репликами о делах давно минувших дней мог бы совершенно затеряться в стенограммах клуба, но информационное пространство распорядилось иначе.

Экс-министр Козырев не смог промолчать: «Никсону я говорил то же, что и другим. Национальные интересы России, как и других демократий, в принципе согласуются с общечеловеческими. И мы создавали СНГ, не воевали с братской Украиной, дружили с наиболее развитыми странами Европы и Америки, не были под санкциями. Россияне не умирали, воюя на стороне диктатора в Сирии. «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты». И есть ли у тебя голова. Интересы России противоположны интересам режима, у лидеров которого черепная коробка повернута назад, в КГБ».

СМИ откликнулись заголовками «Козырев ответил Путину».

А я решила найти первоисточник — понятно было, что Рейн Мюллерсон не присутствовал при беседе Козырева и Никсоном.

Тот, кто присутствовал, нашёлся быстро.

Дмитрий Саймс, американский политолог, бывший советник президента Никсона, президент Никсоновского центра (ныне — Центр национальных интересов США).

И вот: «Никсон спросил Козырева, как его правительство определяет российские национальные интересы. Козырев, известный своей прозападной ориентацией, ответил, что в прошлом Россия чрезвычайно страдала слишком пристальным сосредоточением на собственных интересах за счёт остальной части мира. Теперь, добавил он, для России настало время, «чтобы думать больше в терминах универсальных человеческих ценностей».

«Это очень похвальное чувство для министра, — не без иронии ответил Никсон. — Но, конечно, имеются некоторые специфические интересы, которые Россия как нарождающаяся держава считает важными для себя?»

Это не убедило Козырева. «Быть может, и есть такие сугубо российские интересы, — сказал он, — но российское правительство ещё не имело возможности подумать о них». «Возможно, президент Никсон, как друг российской демократии, желал бы помочь нам установить, что это за интересы?» — спросил Козырев с застенчивой улыбкой.

Бывший президент хранил непроницаемое выражение лица. «Я не возьму на себя смелость указывать министру, в чём состоят российские национальные интересы. Я уверен, что в своё время он обнаружит их самостоятельно. Но я хотел бы сделать одно замечание. Россия не может и не должна пытаться идти вслед за Соединёнными Штатами во всех вопросах внешней политики. Как большая страна Россия имеет собственную судьбу. Мы хотим видеть дружественную Россию и мы чрезвычайно высоко ценим вашу личную дружбу, господин министр, но я знаю, что любой человек в России, кто попробует следовать за иностранными советами слишком близко, неизбежно придёт к неприятностям. И мы не хотим, чтобы это случилось с нашими друзьями». <…>

Когда мы вышли из здания Министерства иностранных дел и уселись в наш лимузин, Никсон спросил меня, что я думаю о Козыреве. <…>

«В том-то и дело... — ответил Никсон. — Я не могу представить, чтобы русские люди уважали таких слабаков, как этот».

Я не знаю, читал ли Козырев книгу Саймса.

И, если читал, что он ответил президенту Никсону и по сути сказанного, и по поводу «слабака». Думаю, что ничего не ответил. Промолчал с «застенчивой улыбкой» Но речь сейчас не об этом.

Речь о том, что информационное пространство, которое иногда живёт собственной, независимой ни от кого из нас жизнью, очень ярко и образно напомнило нам о России, которую мы потеряли.

Надеюсь, что безвозвратно.

Марина Юденич
Источник