На перроне вождя большевиков встречала небольшая толпа. Ильич произнес короткую, пламенную речь, закончившуюся знаменитым: «Да здравствует социалистическая революция!».
В Петроградском совете, куда Ленин отправился после торжественной встречи, он немало озадачил своих товарищей прочитанными тут же «апрельскими тезисами».
Курс на социалистическую революцию никого особо не вдохновил. Тем не менее уже 20 апреля тезисы были опубликованы в «Правде», а неуемная энергия вождя начала понемногу увлекать и соратников. Энтузиазму немало способствовали и деньги, которые с этого момента щедро полились в партийные закрома.
Отвлечемся теперь от революционной деятельности ленинцев, чтобы взглянуть на фигуру, до сих пор неоправданно остающуюся в тени.
Человека, который убедил Ленина в возможности и необходимости «апрельских тезисов», обеспечил ему пломбированный вагон и беспрепятственный проезд через территорию Германии, организовал историческую встречу (через представителя Ленина Якова Ганецкого) на Финляндском вокзале…
Речь, разумеется, идет о Парвусе. Что же это за человек, молчаливо стоящий за Лениным и его гвардией? Почему его имя до сих пор мало знакомо широкой публике? Что о нем доподлинно известно и какие тайны он все еще хранит?
Стратег
Александр Львович Парвус (Израиль Лазаревич Гельфанд) родился в 1867 году (год выхода из печати «Капитала» Маркса) в еврейском местечке под Минском, в семье ремесленника. В гимназии увлекся революционными идеями. В 19 лет уехал в Цюрих, где получил степень доктора философии, приобщился к марксизму и стал заметной фигурой в революционной среде.
Первым из большевиков осознав силу пропаганды, он в 1900 году убедил Ленина начать издание «Искры», предоставив для типографии свою квартиру.
Вообще, в отличие от хваткого, энергичного, но узко мыслящего Ленина, Парвус был прирожденный стратег. Троцкий (который работал с Парвусом, что называется, в одной связке) в своей автобиографии не раз называет его своим учителем. Именно он увлек Троцкого идеей «перманентной революции». (Троцкий Лев. Моя жизнь. Опыт автобиографии. С. 167)Как стратег, Парвус прекрасно понимал также и силу денег. «Этот революционер был одержим совершенно неожиданной мечтой: разбогатеть», – замечает там же Троцкий, тут же оговариваясь, что богатство, разумеется, необходимо было ему исключительно для дела революции.
Стратегический талант Парвуса полностью раскрылся в 1905 году. Как ведущий учредитель Совета рабочих депутатов в Петербурге – центрального координационного штаба революции – он (рука об руку с Троцким) способствовал настоящему размаху первой русской революции.
После ее провала, бежав из-под стражи на пути в ссылку, он снова оказался в Германии. Здесь, однако, скоро попал в пренеприятную историю, связанную с растратой партийных денег. (Горький в очерке «В. И. Ленин», стараясь скрыть раздражение, рассказывает, как его гонорары за пьесу «На дне», всего около 130 тыс. марок, обещанные партии, Парвус прокутил с любовницей в Риме).
Подвергнутый остракизму и вышвырнутый из движения, в 1908 году Парвус оказывается в Константинополе, где начинается самая загадочная и таинственная полоса его жизни.
Мечты сбываются
В Константинополе Парвус быстро и неожиданно разбогател. Более того, стал весьма важной фигурой в революционном правительстве младотурок, заняв пост советника по политическим и финансовым вопросам.
«Мировая война… сразу обогатила Парвуса на каких-то военно-торговых операциях», – вскользь бросает Троцкий в своей автобиографии. Эта версия, подхваченная и позднейшими писавшими о Парвусе авторами, никак не объясняет, однако, сути дела.
Как безвестному в деловых кругах социал-демократу с подмоченной репутацией, еще вчера нищему, вообще удалось проникнуть в финансовый мир? Получить важнейший заказ? Занять пост в правительстве?
Но оставим эту историю на конец, пока же кратко изложим известную канву событий (так, как ее излагает, например, австрийский публицист Элизабет Хереш в своем документальном исследовании «Тайное дело Парвуса. Купленная революция»).
Итак, 8 января 1915 года Парвус заявляется в германское посольство в Константинополе с предложением немецкому послу фон Вагенхейму плана революции в России и ее последующего расчленения на мелкие государства.
План включал в себя организацию общероссийских забастовок на военных заводах, железных дорогах и портовых городах; организацию антиправительственных акций и восстаний; агитацию и пропаганду среди рабочих, в том числе пропаганду антирусских настроений на Украине, в Финляндии, на Кавказе и т. д.; и, разумеется, предусматривал крупные ассигнования на поддержку российской социал-демократии и сепаратистских движений Украины, Финляндии и Закавказья.
Вскоре Парвус оказывается в Берлине с пухлым меморандумом «Подготовка политической массовой забастовки в России» под мышкой, в котором указывает немецкому правительству на прозябающего в Швейцарии Ленина, как главную «бомбу», которую необходимо подвести под русский порядок.
Получив германский паспорт и 2 млн марок, Парвус в мае 1915 года едет к Ленину в Цюрих. (Шуб Д. Ленин и Вильгельм II. Новое о германо-большевистском заговоре 1917 г., С. 238)
Ничего достоверного о содержании этой встречи нам не известно. Исследователи сходятся на том, что Парвусу был оказан холодный прием. («сговора не произошло», пишет, например, Г. М. Катков, Февральская революция. С. 96)
Тем не менее после этой встречи Ленин оказывается в Берне со средствами, достаточными для издания газеты «Социал-демократ» и журнала «Коммунист», и даже предпринимает попытки перебраться в Стокгольм (поближе к Парвусу).
Возможно, Ленина не вдохновил стратегический план Парвуса: опираясь на Германию, совершить революцию в России, чтобы затем, таким же образом, революционизировать саму Германию. Ленин, как мы знаем, тешил себя иллюзиями «перерастания войны империалистической в войну гражданскую» сразу во всех воюющих странах.
Но главное: страшно нуждаясь в Парвусе, Ильич одновременно панически боялся быть скомпрометированным контактами с этим «двойным агентом», не слишком, к тому же, осторожным.
В статье «У последней черты» (вышедшей в упомянутой газете «Социал-демократ») он в ноябре 1915 года обрушивается на своего мецената, не жалея красок для описания этого опустившегося «авантюриста», лижущего «сапоги Гинденбургу» и уверяющего всех, «что немецкий генеральный штаб выступил за революцию в России». Издаваемый Парвусом журнал Die Glocke («Колокол») Ленин называет «органом ренегатства и лакейства», «клоакой немецкого шовинизма» и т. д. и т. п.
Кроме того, что подобные эскапады слишком свойственны Ильичу, в них явно слышны тревога и желание выйти из-под тени «немецких денег».
А то, что тревога была не напрасной, станет ясно в июле 1917 года, когда Керенский (после первой попытки захвата большевиками власти) даст добро на публикацию документов, изобличающих Ленина как платного агента Германии.
Понятен и поздний дружный хор революционеров, обвиняющих Парвуса и отмежевывающихся от него.
Так, Давид Шуб, в то время активный бундист, в книге «Купец революции» без обиняков называет Парвуса «платным агентом германского правительства».
Роза Люксембург и Карл Либкнехт обливают его презрением и вдосталь смеются над его центральной идеей: «чтобы вернее сбросить капитализм, социалист сам прежде должен стать капиталистом».
Даже старый друг и соратник Троцкий считает своим долгом пнуть скомпрометированного учителя в своей автобиографии, называя того защитником «миссии германского милитаризма», вдохновителем «крайнего правого крыла немецкой социал-демократии», и, разумеется, подчеркивая, что с началом войны порвал с Парвусом «не только политические, но и личные отношения» (Л. Троцкий. Моя жизнь. Опыт автобиографии. С. 168).
Сегодняшние защитники большевиков продолжают утверждать, что ленинцы отказались от услуг Парвуса в переброске их в Петроград, «предпочтя действовать открыто через Комитет по возвращению русских эмигрантов на родину», ссылаясь при этом на отказ Ленина встретиться с Парвусом в Стокгольме. (Соболев Г. Л. Тайный союзник. С. 173–174)
Однако в тот самый момент, когда Ильич театрально отталкивал Парвуса (не забывая снять копии писем с «отказом» и потребовать, чтобы отказ этот был официально запротоколирован), с самим Парвусом по поводу детального обсуждения всех моментов, связанных с проездом ленинцев через Германию, и последующего финансирования встречается Карл Радек (в то время австрийский подданный).
«Это была решающая и совершенно секретная встреча», – пишет об этом рандеву 13 апреля Давид Шуб в книге «Купец революции. Парвус и германо-большевицкий заговор».
Придуманная нашим «социал-капиталистом» схема финансирования большевиков была очень проста: из Германии в Россию (через офшорную компанию Парвуса в Копенгагене, основанную в 1915 году) легально отправлялись товары, здесь они продавались через представителя Парвуса Козловского и двоюродную сестру Я. Ганецкого Е. Суменсон, а вырученные деньги передавались большевикам.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять простую сермяжную правду Парвуса: революция без денег (вернее – без очень и очень больших денег) обречена. Такому стратегическому мышлению едва ли кто из наших революционеров способен был возразить.
Как свидетельствовали участники беспорядков 3–5 июля 1917 года в Петрограде: за забастовочный день большевики платили больше, чем за рабочий, за участие в демонстрации и выкрикивании лозунгов – от 10 до 70 рублей. За стрельбу на улице – 120–140 рублей (официальные протоколы допросов свидетелей показаны, например, в документальном фильме «Кто заплатил Ленину? Тайна века» (ВГТРК, 2004 г.).
Сам Ленин (гениальный тактик, но не стратег) в вопросах, где брать денег на революцию, придерживался, как известно, широких взглядов. Он готов был брать их где и у кого угодно, руководствуясь главным этическим императивом: морально все, что содействует делу революции, аморально все, что ему противостоит.
И что бы ни говорил сам Ильич о нашем герое, какие бы ушаты грязи ни лили на него его соратники-большевики, но, руководствуясь этим «вечным императивом революционной этики», купленные Парвусом билеты до Петрограда они взяли, в подготовленный Парвусом (и личным представителем Ленина Я. Ганецким) пломбированный вагон безропотно сели и спокойно поехали в Россию осуществлять его же, Парвуса, программу «перманентной мировой революции».
Во Стамбуле-Константинополе
Но кем же все-таки был Парвус? Откуда взялось его несметное богатство? Наконец, где брал он эти пресловутые «деньги Генштаба»?
Ведь даже З. Земан, первый публикатор знаменитых документов МИД Германии, признает, что загадка Парвуса не разрешена и что «Генштабом» дело не ограничилось.
Исследователь Февральской революции Г. М. Катков отмечает, что немецких документов, подтверждающих субсидирование Парвуса с февраля 1916-го по февраль 1917-го, нет, в то же время его реальная деятельность, вылившаяся в «упорный характер забастовочного движения в России в 1916-м и в начале 1917-го» налицо. (Катков Г. М., Февральская революция. С. 106–107)
Элизабет Хэреш признает: «Парвус распоряжался не только немецкими деньгами – он получил большую поддержку и из Америки».
Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется вернуться к самому загадочному моменту биографии нашего героя: его неожиданному отъезду в Константинополь и быстрому там обогащению.
Итак, в момент приезда Парвуса в Турцию «больной человек Европы» пребывает в настоящей горячке. Здесь кипят события.
Ослабленная и потерявшая волю Османская империя подвергается атакам снаружи и изнутри. 1908–1909 – самый разгар младотурецкой революции, весьма напоминающей то, что будет происходить в России несколько лет спустя.
Началу революции способствуют события 1905 года в России. Революция требует либерализации, реформ, свержения султана Абдул-Хамида II, созыва парламента, восстановления конституции (дарованной султаном в 1876 году и им же вскоре и отмененной), свободы, равенства, братства и далее по списку.
Многие революционеры в России, в том числе Милюков и Гучков (один из организаторов заговора генералов, стоившего трона Николаю), воодушевленные турецкими событиями, гордо именуют себя «младотурками».
Примерно теми же, что в России, оказываются и результаты смуты.
Захватив власть, младотурки установят в итоге террористический режим, гораздо более лютый, нежели добродушный режим Абдул-Хамида II; переименуют Константинополь в Стамбул; в историю же войдут главным образом тотальным погромом и геноцидом армян. Конец младотурок также напоминает судьбу наших троцкистов: в 1919–1920 годах в Стамбуле пройдет судебный процесс над членами ЦК партии, в 1926-м организация будет осуждена как «антинациональная и реакционная».
Однако внимательное изучение главного акта революции может привести нас и к более интересным выводам.
Будучи по своему характеру типичным тайным обществом (связанным масонскими корнями с ведущими ложами Европы), партия «Единение и прогресс» имела и собственные своеобразные черты.
Ее костяк составляли члены секты «Дёнме», последователей неудавшегося мессии Сабатая Цви, переполошившего в XVII веке весь еврейский мир.
Тогда за новоявленным мессией последовали бесчисленные толпы иудеев, ожидавшие освобождения Иерусалима и начала «мессианского века».
Закончился поход, однако, весьма странно. В 1666 году Сабатай Цви по пути в Константинополь был схвачен властями султана Мехмеда IV и, поставленный перед дилеммой – смерть или принятие ислама, – счел за благо выбрать второе.
Обескураженные еврейские толпы, обманутые в своих ожиданиях, рассыпались. Но некоторая часть поклонников Цви, убежденных, что мессия пошел на столь беспрецедентный шаг из каких-то глубоких кабалистических убеждений, осталась ему верна.
Из них и образовались «Дёнме», вслед за своим учителем конвертировавшиеся в ислам, но оставшиеся при этом истовыми иудейскими мессианами по духу.
Традиционные иудеи презирали «Дёнме» как вероотступников. Тем не менее, сформировавшись по необходимости в виде тайной секты, они стали со временем серьезной силой. Из их среды и вышло общество «Единение и прогресс», поднявшее младотурецкую революцию.
Для того чтобы современному читателю было понятнее, что представляли собою эти организации и какова их роль в тогдашней турецкой политике, можно вспомнить нынешнее «тайное общество» «Хизмет» последователей Фетхуллаха Гюлена, которое президент Эрдоган (чьи политические корни, в свою очередь, уходят в суфийские ордена) объявил организатором недавней попытки военного переворота.
В общем, у людей, которые делали сто лет назад младотурецкую революцию, помимо заявленных целей вроде «восстановления конституции», были и цели скрытые. Например, реализация идеи «мессии» Цви об освобождении Иерусалима.
Понятно, что такие цели способствовали притоку в их ряды не только обычных революционеров-марксистов, но и большого числа сионистов и традиционных иудеев, которые, превозмогая свое отвращение к «вероотступникам», все же не могли не сочувствовать их мессианским целям.
Со времен завоевания Константинополя турками, а особенно после изгнания евреев из Испании, столица османов оставалась крупнейшим центром мирового еврейства – как религиозным, так и финансовым. А потому мы можем констатировать, что Парвус весьма удачно выбрал время и место для своего «нового рождения», когда партия вышвырнула его из своих рядов.
В Константинополе 1908-го сошлись еврейство, революция и финансы – три кита души Парвуса. Он угодил в самый эпицентр их силовых линий.
Подробное выяснение связей и путей нашего героя среди этих линий, вернее «сети тайных обществ, которыми покрыта Европа подобно сети железных дорог» (как писал британский премьер Бенджамин Дизраэли), потребовало бы многих и тщательных изысканий.
Но одно очевидно. Если допустить, что Парвус действительно был замечен сильными мира («отличными от тех, кого люди, не искушенные, привыкли считать правителями», как характеризует их в романе «Конингсби» тот же Дизраэли) и принят ими в свои «святая святых», все прочие тайны судьбы нашего героя обретают простой и ясный смысл…
Конец игры
Не вдаваясь в утомительные подробности, укажем лишь на два-три лежащих на поверхности факта, которые заодно прояснят нам и тему «Германского Генштаба».
Совладелец гамбургского банкирского дома «М. М. Варбург» Пол Варбург в начале Великой войны был директором ФРС США, крупнейшего мирового центробанка, который в течение пяти лет финансировал все воюющие стороны конфликта (прежде всего, конечно, Англию, а через нее – Францию и Россию).
В это же самое время родной брат Варбурга, Макс, находясь в Германии, возглавляет ее Секретную службу (без его сугубой поддержки проект Парвуса не мог бы, разумеется, быть осуществлен). Не меньшую роль в финансировании Германии играл родственный Варбургам банкирский дом Kuhn, Loeb & Co (также входивший в ФРС).
А в то время как франкфуртские банкиры, Филипп и Людвиг Шиффы, активно кредитуют Вильгельма, их нью-йоркский товарищ Якоб Шифф (казначей основанной в 1905 году «Ассоциации вспомоществования российским евреям») не делает большого секрета из того, что вкладывает более 40 млн долларов (почти миллиард на сегодняшние деньги) в революцию в России (что подтверждают, в частности, Еврейский Коммунальный регистр Нью-Йорка и доклад Госдепартамента США от 30 ноября 1918 года).
Становится понятен страх Ленина, как минимум подозревавшего истинное происхождение денег Парвуса и боявшегося заляпаться не столько о его связи с германским Генштабом, сколько о его связи с финансовой верхушкой мира, против которой якобы и была направлена большевистская революция.
Однако в нашем рассказе пора ставить точку.
После успеха октябрьского переворота Парвус рассчитывал занять пост управляющего банками в юном советском правительстве, однако с шумом был изгнан вон, под презрительно брошенное Ильичом: «Дело революции не должно быть запятнано грязными руками»…
Умер Израиль Лазаревич в 1924-м, в один год с Лениным. Умер в полном одиночестве на своей вилле в Германии, забытый всеми, брошенный и проклинаемый бывшими друзьями по партии.
После его смерти все его бумаги и немалое состояние растворились безо всякого видимого следа...
Владимир Можегов
Комментарии (1)