Я никогда не чувствовал себя издателем как таковым

Юрий Шичалин о своей издательской деятельности


Юрий Шичалин — филолог-классик, историк философии, переводчик и издатель, основатель «Греко-латинского кабинета». Благодаря его трудам увидели свет многие переводы классических авторов и посвященные им исследования, в том числе книги Платона, Плотина, Вернера Йегера, Михаэля фон Альбрехта и др. По просьбе «Горького» Юрий Анатольевич рассказывает о своей издательской программе и книгах.

Я никогда не чувствовал себя издателем как таковым, то есть просто издателем неких книг или, например, журналов; но при этом мне как филологу-классику, разумеется, со студенческой скамьи хотелось, чтобы у нас вновь издавались греческие тексты — чтобы в России вновь стали появляться книги, в которых содержались бы оригиналы классических греческих авторов. Это желание было настолько осознанным и сильным, что в середине 1980-х я даже был по этому поводу на приеме у важного чиновника Госкомиздата СССР. Фамилия чиновника была Молдаван, звали его Василий Савельевич, это был заслуженный работник, достойный человек, фронтовик, на издательском фронте много сделавший для изданий по экономике. Он смотрел на меня с явным недоверием и опаской и, усадив в кресло, стал поначалу мягко увещевать меня: «Советская интеллигенция уже совершила великий подвиг: она уже перевела всех античных авторов на русский язык; а вы хотите издавать их по-гречески…» И заметив, что слова о подвиге советской интеллигенции произвели на меня впечатление, продолжил более решительно: «В стране нет мяса, а вы предлагаете такую программу». Пожалуй, самое грустное в этом анекдоте то, что применительно к нынешним чиновникам он не теряет своей актуальности…


Вероятно, в силу именно этого желания издавать в России классических греческих авторов на греческом языке первая отдельная книжка, выпущенная мной, была изданием диалога Платона «Федр»: перевод А. Н. Егунова публиковался по рукописи, сохраненной В. И. Сомсиковым, и сопровождался греческим текстом, воспроизведенным с издания в серии Oxford Classical Texts с несколькими поправками, сделанными мной на основе аппарата в данном и других изданиях. Книга была выпущена в 1989 году как первый том серии «Философская школа» новообразованного издательства Гнозис (γνῶσις), директором которого был Михаил Быков, а главным редактором — Виктор Лега. Греческий текст и русский перевод А. Н. Егунова я снабдил вступительной статьей, комментариями, хронологической таблицей, указателями имен и наиболее употребительных терминов. Оригинал-макет был подготовлен в кооперативе «Гнозис» при издательстве «Прогресс», а шрифтовое оформление принадлежало СП «Параграф»; издание было осуществлено за счет кооператива…

Я воспроизвожу всю эту информацию, которую можно найти в книге, потому что все это было в то время совершенной новостью. В советской реальности новостью было кооперативное издательство, издающее греческие тексты; новостью были компьютеры, издательские компьютерные программы, греческие шрифты — словом, все было необычно, непривычно, ново, все свидетельствовало о неких важных идущих и грядущих переменах. Но я работал над этой книгой как филолог-классик, вдобавок ко всем новостям у меня была новая концепция платоновского творчества в целом и «Федра» в частности. Я испытываю неизменное чувство благодарности к моим издателям, потому что они сделали то, о чем я думал уже в течение нескольких лет: начать издательскую программу по классической филологии.

Издать текст, написанный на греческом («древнегреческом») языке было в советское время невероятно трудно; даже греческая пишущая машинка была почти недоступна, а уж побудить издательство набрать греческий текст было решительно невозможно. Типографские греческие шрифты были расплавлены за полной ненадобностью после 1918 года, когда были закрыты классические гимназии и классические кафедры в университетах. Тем большее уважение вызывал уже сам факт издания в 1948 году греческого учебника С. И. Соболевского и «Древнегреческо-русского словаря» И. Х. Дворецкого под редакцией того же С. И. Соболевского; оба тома словаря, помню, были приобретены мной в конце 1960-х за 20 копеек: столь скромная цена объяснялась тем, что вышедший в 1958 году словарь в силу невостребованности был неоднократно уценен. Энергично развивавшаяся в России XIX — начала XX века классическая филология и византинистика едва теплились, а немногочисленных специалистов, филологов-классиков, которых готовили после восстановления кафедр классической филологии в Ленинграде и Москве, учили греческому, активно используя старые (дореволюционные) учебники и пособия. Еще аспирантом кафедры классической филологии МГУ я стал думать об издании греческих текстов, а также о серии переводов хотя бы классических трудов европейских филологов-классиков ХХ века. Мне казалось постыдным, что нет русского перевода, например, «Пайдейи» Вернера Йегера, и в середине 1980-х годов, уже будучи преподавателем на той же кафедре, я стал составлять некую издательскую программу. Я попытался реализовать ее с помощью Александра Константиновича Авеличева, который в 1987 году стал директором издательства МГУ. Несмотря на то, что благодаря Александру Константиновичу проект дошел до ректората, по разным обстоятельствам он не был реализован. Но проект остался, и, уже уйдя из МГУ и организовав «Греко-латинский кабинет», я возвращался к этой затее, а основная установка осталась прежней: нужно переменить ситуацию, сложившуюся в России из-за того, что у нас сразу после революции было отменено классическое образование и мы перестали считать первой и основной заботой филолога-классика издание и толкование классических текстов. Именно в этом мне виделась также главная беда советской как истории философии, так и самой философии: и та, и другая десятилетиями не воспитывали у студентов потребность обращаться к оригинальным текстам античных философов просто потому, что в стране отсутствовало образование, позволяющее это сделать…

Вот почему, когда ко мне обратилось новообразованное издательство «Гнозис» с предложением начать серию «Философская школа», в которой будут издаваться греческие тексты классиков греческой философии, я тут же согласился, хотя и понимал практически несбыточный характер этой затеи. Менее всего меня можно было упрекнуть в отсутствии трезвости или в непонимании реальной ситуации, в подтверждение чего позволю себе привести выдержку из моего обращения к читателю этой первой книги предполагаемой серии. «У тебя, читатель, наверное, возникнет вопрос, встававший и передо мною: нужно ли затевать такого рода издания у нас, не лучше ли в этой области смиренно довольствоваться тем, что уже есть во всем цивилизованном мире и крохи чего нам все-таки доступны? О каких греческих классических текстах может идти речь в стране, где массе „гуманитариев” и латынь-то в диковинку, где, например, издатели В. В. Набокова (мы дожили до этого!) ad usum delphini переводят „к употреблению дельфинов” (Владимир Набоков. Облако, озеро, башня. М.: „Московский рабочий”, 1989, с. 511 — книга издана тиражом 200 000 экземпляров)?»… Ясно, что когда я писал это, то думал не об исключениях (например, не о «Демокрите» С. Я. Лурье), а о том, о чем думаю и сейчас как о серьезном для нашей страны дефекте образовательной системы: об отсутствии в России той инфраструктуры, которая сделает возможным корректную работу с историко-философской материей в ее греческом начале и со всем ее последующим развитием.

Поэтому, с удовольствием и благодарностью откликнувшись на предложение «Гнозиса», сам я думал прежде всего о преподавании греческого языка в школе и о создании классической гимназии. И когда в 1990-м были разрешены частные предприятия, я (нужно сказать, до некоторой степени неожиданно для самого себя) тут же зарегистрировал образовательную и издательскую структуру «Греко-латинский кабинет». Сам факт регистрации был для меня поразителен: преподаватель и кабинетный ученый, я никогда не занимался никакой организационной деятельностью и не имел в этом никакого опыта; но «Греко-латинский кабинет» был зарегистрирован с первой попытки, и мы могли начать нашу самостоятельную деятельность.

Первая изданная нами в 1991 году книга — «Греческо-русский словарь» А. Д. Вейсмана — вышла тиражом 50 000 экземпляров. Не 200 000, конечно, как упомянутая книжка Набокова, но все же огромным тиражом, который исходил из возможностей читательского рынка СССР: в условиях постсоветской России этот тираж расходился 10 лет. С точки зрения коммерческой это казалось и оказалось безумием, потому что к моменту изготовления тиража книжный рынок стремительно упал; но с точки зрения того, что я считал существом дела, воспользоваться возможностью издать большой тираж было правильно: нам это доставило бездну хлопот, но зато занятия греческим на всем постсоветском пространстве были обеспечены одним из главных пособий, хорошим — проверенным в российских гимназиях — словарем. Где только и как мы его не хранили! Упомяну только, что нас поддержала alma mater: в хранении части тиража нам содействовал Виктор Антонович Садовничий, ставший в 1992 году ректором МГУ, а позднее, в 1995-м, настоятель только что открытого университетского Татьянинского храма о. Максим Козлов, выпускник кафедры классической филологии филологического факультета. И возможна эта поддержка была только потому, что все знали: «Греко-латинский кабинет» работает на образование, которое и было, и остается нашей первой заботой. В частности, мы таким образом в значительной степени обеспечивали работу «Курсов древних языков» при «Греко-латинском кабинете» и открытую в 1993-м «Классическую гимназию».

Собственно, «Греко-латинский кабинет» (ГЛК) и начался с организации курсов древних языков: 19 сентября 1990 года в половине третьего пополудни в Братском корпусе бывшей Славяно-Греко-Латинской Академии, за полчаса до начала записи, стала выстраиваться очередь желающих изучать греческий и латынь, и первый набор составил 150 человек. Это воодушевляло, но и требовало соответствующих действий: вслед за словарем был издан (и переиздается до сих пор) учебник греческого языка Вольфа, по которому студенты кафедры классической филологии (в том числе и наш курс) занимались в Московском университете. В его подготовке и неоднократных переработках принимали участие многие филологи-классики, работавшие в разных местах, к которым по сей день испытываю чувство благодарности за совместную работу; назову из них А. И. Любжина, Н. К. Малинаускене, Д. О. Торшилова, игумена Дионисия (Шленова), иеромонаха Тихона (Зимина); с Алексеем Глуховым, который позднее стал заслуженно известным как автор книги «Перехлест волны», мы сделали грамматический справочник.

Для тех же курсов древних языков были изданы «Учебник древнегреческого языка» А. Ч. Козаржевского (который читал на наших курсах введение в литургику), «Грамматика греческого языка» А. Н. Попова, «Латинско-русский словарь» О. Петрученко, позднее — «Ars grammatica» А. М. Белова (некогда — ученика Курсов ГЛК) и ряд других книг. Не буду их перечислять (большинство из них указаны на нашем сайте), но отмечу, что число учебных заведений, где стали преподавать древние языки, по ходу нашей работы увеличивалось, и в этом я принимал некоторое участие: еще в конце 1980-х я вел группу греческого в Историко-архивном, с середины 1990-х я стал преподавать греческий в Московской Духовной Академии, а с начала 2000-х — в Свято-Тихоновском (сначала Богословском институте, потом — Гуманитарном университете), потом вернулся в Московский университет.



С параллельным латинским текстом в 2000 году была издана «Хрестоматия по ранней римской литературе» Клары Петровны Полонской и Людмилы Павловны Поняевой, наших уважаемых университетских наставников; книга полезна и для курса истории римской литературы, который у нас читала Клара Петровна, и для курса истории латинского языка, находившегося в ведении Людмилы Павловны.

Таким образом, важная часть издательской работы ГЛК связана с преподаванием древних языков. Также с моей прямой специальностью, классической филологией, связаны «История римской литературы» (издана в трех томах в 2002–2005-х великолепная переводческая работа А. И. Любжина и отменный редакторский труд А. А. Россиуса) и «Мастера римской прозы» М. фон Альбрехта (2014, в переводе А. И. Любжина) и «Античная литература» Д. Дилите (2003, в переводе Н. К. Малинаускене), «Пайдейя» Вернера Йегера, «Греческая метрика» Бруно Снелля (1999, в переводе Д. О. Торшилова с предисловием А. И. Зайцева) и ряд других изданий, имеющих целью формирование филолога-классика. Что касается специально «Пайдейи», то мне приятно, что три вышедших тома переведены представителями трех поколений филологов: второй том «Пайдейи», вышедший первым в 1997 году, был подготовлен М. Н. Ботвинником и А. И. Зайцевым; первый том, переведенный А. И. Любжиным, — в 2001-м; в 2014-м вышел том, посвященный греческой пайдейе и раннему христианству, переведенный О. В. Алиевой; было бы правильно перевести и третий том: это было бы хорошим свидетельством непрерывности очень важной традиции.

Поскольку в ближайший круг моих научных интересов входили прежде всего Платон и платоники, едва ли стоит удивляться тому, что наряду с солидным томом греческого словаря Вейсмана в том же 1991 году ГЛК выпустил маленькую книжечку «Плотин, или простота взгляда» — выполненный Е. Штофф перевод с французского замечательной работы Пьера Адо, профессора Коллеж де Франс, моего чтимого коллеги и дорогого друга, скончавшегося в 2010-м. Тираж книжки по нынешним меркам был также очень велик — 25 000 экземпляров, но я был уверен, что эта книжка будет пользоваться успехом в России. Я познакомился с Пьером Адо в 1989 году, однако писал ему раньше, поскольку уже не один год работал над Плотином и ценил его работы. У меня было Editio maior сочинений Плотина — дар одного его издателей Ханса-Рудольфа Швицера (Plotini opera, I–III, 1951–1973), большая редкость в России того времени. Это образцовое издание (великолепное и монументальное, по слову одного из рецензентов) готовилось в общей сложности свыше сорока лет: Поль Анри, другой издатель (у которого, кстати сказать, учился Пьер Адо), публиковал подготовительные работы к изданию «Эннеад» еще в 1930-e годы. Мне трудно объяснить тому, кто никогда, хотя бы косвенно, не имел дела с такого рода изданиями, то двойственное чувство, которое формировалось у меня по ходу работы с этим великим достижением европейской классической филологии и издательской практики: я прекрасно понимал, что при всем желании нам никогда не приблизиться к такого рода издательской работе — для этого нужны были столетия непрерывной образовательной и научной европейской традиции, которая к тому же на наших глазах уходит в историю; но я был счастлив уже тем, что Господь дал мне понимание уровня этой работы… Поэтому, когда я готовил издание Плотина (перевод его первых в хронологическом порядке 11 трактатов вышел в ГЛК в 2007-м), я чувствовал ответственность, которую налагало на меня не в последнюю очередь именно это понимание замечательных достижений старших европейских коллег. Я издал этот перевод с греческим текстом, который, разумеется, воспроизводил издание Поля Анри и Ханса-Рудольфа Швицера; но несколько мест я поправил, предложив изменения, позволяющие, на мой взгляд, лучше прочесть греческий текст. Некоторые из этих немногочисленных поправок и заметок, посвященных пониманию текста, я успел обсудить с директором знаменитого парижского издательства Les Belles Lettres Аленом Сегондом во время нашей с ним последней встречи; они были сведены в статье, вошедшей в сборник 2013 года «Omnia in uno», посвященный его памяти.

Сама работа над этим изданием первых 11 трактатов Плотина в хронологическом порядке в некоторой степени опиралась на опыт Пьера Адо, который намеревался издать переводы Плотина в хронологическом порядке, но начал с девятого трактата и после переводил и комментировал наиболее близкие ему тексты. Мне это казалось не совсем правильным: весь смысл хронологического подхода состоит в том, что каждый трактат помещается не на ту или иную полку изданных Порфирием «Эннеад», но и не повисает в воздухе сам по себе, а рассматривается в релевантном контексте близких по времени и ситуации текстов.

Плотин и «Апология» Платона были изданы с греческим текстом (2000, текст «Апологии» был воспроизведен по изданию в авторитетной серии Collection Budé по разрешению Les Belles Lettres, статья и комментарии подготовлены А. Глуховым при моем участии); в том же серийном оформлении, но без греческого текста были изданы «Филон Александрийский» (2000, со вступительной статьей Е. Матусовой и переводами ряда авторов) и «Комментарий на Тимея Платона» (2013, подготовлен С. Месяц); та же С. Месяц перевела «Начала физики» Прокла (2001), а я подготовил «Введение к Комментарию к первой книге „Начал Евклида”» Прокла (1994). Все эти тексты лежали в сфере моих платонических интересов, Алексей Глухов и Светлана Месяц занимались на наших курсах древних языков, с Катей Матусовой мы занимались в университете. Я упоминаю об этом потому, что эти публикации также были не столько неким отвлеченным издательским проектом, сколько продолжением исследовательской и педагогической работы. Это же относится и к «Учебникам платоновской философии», изданным в 1995-м совместно с «Водолеем» милейшего Жени Кольчужкина.

Дружеская поддержка Пьера Адо была для меня очень важна еще и потому, что благодаря ему я не только провел месяц в Коллеж де Франс в качестве приглашенного профессора (второй раз меня пригласил историк Поль Вен, но и тогда я также читал лекции по неоплатонизму), но и познакомился с французскими коллегами, что было очень важно: в 1990–2000-е в Париже был настоящий расцвет платоновских и неоплатонических штудий, задававших уровень историко-филологической и историко-философской науки в этой области. И благодаря знакомству с французскими коллегами — в частности, с Люком Бриссоном — я решил издать «Греческую философию» — университетский курс под редакцией Моник Канто-Спербер. Том вышел по-французски в 1997-м; В. П. Гайдамака выполнила образцовый перевод, который вышел в ГЛК в двух томах в 2006-м и 2008 году. Мне эта работа представляется важной даже не в силу содержательных достоинств того или иного раздела этого учебника (здесь как всегда есть место для полемики), а в силу того, что изложение по установке предполагает у студентов владение греческим языком (хотя греческие термины даются французами в латинской транслитерации) и постоянную оглядку на оригиналы, работе с которыми предлагается сознательно и специально учиться.

Едва ли многие догадывались, что одним из важных резонов, побудивших меня издать для российских студентов «Греческую философию», было наличие в ней приложения «Что следует знать, прежде чем приступать к изучению античной мысли», написанное Моник Канто-Спербер и Люком Бриссоном. Тесная связь изложения с обучением студентов весьма меня привлекала и была важна для обоих авторов этого раздела: мадам Канто-Спербер, помимо научной работы в Национальном центре научных исследований (CNRS), много преподавала, а позднее стала во главе знаменитой École normale supérieure («Ulm»), оразцовой библиотекой которой я много и с удовольствием пользовался; Люк Бриссон также занимался научными исследованиями в CNRS и вел семинары для студентов: в частности, при подготовке французского перевода Плотина, выполненного под его руководством и при его участии, Люк читал текст Плотина и обсуждал его в классе. Конечно, читателю перевода едва ли интересны все эти обстоятельства; но для меня данная книга была не в последнюю очередь свидетельством о той мощной и развитой инфраструктуе, без которой немыслима серьезная научная и педагогическая работа. И еще раз повторю: при многих расхождениях с авторами «Греческой философии» в содержательных вопросах, мне было важно познакомить нашего читателя с установками в подходе к изучению философских текстов древности.

Юрий Анатольевич Шичалин

Моя жена и я также были счастливы знакомством с мадам Илзетраут Адо, женой Пьера, добрые отношения с которой мы поддерживаем по сей день. В Москве мы принимали Илзетраут в 2011 году, через год после смерти Пьера, когда она приезжала на небольшой семинар в его память, организованный ГЛК совместно и Институтом философии (в организации семинара принял участие Валерий Петров, который в свое вемя занимался на курсах ГЛК, а в 1995 году издал в ГЛК перевод «Гомилии на Пролог Евангелия от Иоанна» Эриугены с полезной вступительной статьей).

Книга мадам Адо «Свободные искусства и философия в античной мысли» — фундаментальное исследование перехода от античной школы к формированию средневековой западноевропейской образовательной традиции — была переведена моей женой, Еленой Федоровной Шичалиной (перевод вышел в ГЛК в 2002 году). Вместе с «Историей воспитания в античности» А. -И. Марру (том, посвященный Греции, вышел в 1998 году), критикуемого мадам Адо, а также вместе с «Пайдейей» Вернера Йегера эта книга задавала хороший уровень представлений о греческой педагогике, то есть лежала в основном русле наших педагогических занятий.

Это же внимание к уровню как книги, так и ее автора, определило выбор «Истории патристической философии» Клаудио Морескини, моего коллеги и друга, неоднократно приезжавшего в Москву на конференции, а также на презентацию перевода его книги, изданной ГЛК в 2004 году. Профессором Морескини еще в 1966 году в Риме были изданы «Федр» и «Парменид» Платона; позднее Морескини подготовил текст «Федра» для Collection Budé издательства Les Belles Lettres. Конечно, это не имеет непосредственного отношения к «Патристической философии», но для меня был принципиально важен тот факт, что автор издаваемого нами фундаментального исследования по патристике не просто известный специалист в области патристики, а филолог-классик, признанный издатель классических греческих текстов.

Но в ГЛК вышла также и отечественная «История философии» в 4-х томах, носившая подзаголовок «Запад—Россия—Восток». Инициатор издания, его редактор и один из главных авторов — профессор Неля Васильевна Мотрошилова. Неля Васильевна — яркая и во многих отношениях выдающаяся фигура на нашем историко-философском горизонте. Я никогда не испытывал особенного (специального) интереса к нашим т. н. шестидесятникам, к которым обычно относят проф. Мотрошилову; но Неля Васильевна представляет собой одно из очень немногих исключений. Широкий научный горизонт проф. Мотрошиловой, умение оценить разные точки зрения были очень важным обстоятельством как для характера планируемого издания, так и для меня как издателя: в частности, историю греческой философии написали три автора: сама Неля Васильевна, Дмитрий Никулин и я, причем у всех был свой взгляд на вещи. Это нашло отражение в тексте учебника и было весьма смелым шагом со стороны Нели Васильевны и как редактора, и как автора, потому что наши с ней подходы решительно не совпадали. Но это и было важно, и вполне отражало новую эпоху: Неля Васильевна не только прекрасно чувствовала, что традиционные советские штампы больше никому не интересны, но и понимала, что сама западная история философии, задавшая в том числе и эти советские штампы, находится в ситуации кризиса и нуждается в пересмотре. Отсюда и название «Запад—Россия—Восток», и готовность учесть разные точки зрения, и свобода изложения материала. Но еще одним из обстоятельств, побудивших меня откликнуться на предложение издать этот четырехтомный учебник, было то, что Неля Васильевна издавала по-немецки Канта: опять-таки, к учебнику это не имело непосредственного отношения, но для меня была важна эта установка редактора и одного из авторов на издание оригинальных текстов; первый том «Сочинений Канта на немецком и русском языках» под редакцией проф. Мотрошиловой появился в 1994 году, а в 1995-м ГЛК выпустил первый том учебника «Запад—Россия—Восток».

Краткий очерк античной философии, написанный мной для учебника проф. Н. В. Мотрошиловой, был в значительной степени конспектом докторской диссертации по истории античного платонизма, которую я издал в ГЛК в 2000 году. Одним из моих оппонентов на защите был Александр Арнольдович Столяров, с которым нас связывали дружеские отношения и совместные издательские проекты. Один из них — издание русского перевода «Фрагментов ранних стоиков» фон Арнима («Фрагменты» были выпущены в пяти книжках в 1998–2010 годах). Эта работа заполняет лакуну в изучении философии стоиков в России и, на мой взгляд, принципиально важна для нашего общего умонастроения в тот период: нам представлялось необходимым отразить важнейшие этапы изучения античной философии в Европе, связанные с фундаментальными собраниями текстов тех философов, сочинения которых утеряны. В свое время А. В. Лебедев издал «Фрагменты ранних греческих философов», опиравшиеся в значительной части на «Досократиков» Дильса, хотя Лебедев, разумеется, учитывал современное состояние историко-филологической науки. Но если собрание фрагментов Дильса, несмотря на все недостатки перевода Маковельского, все же было известно русскому читателю, перевод «Фрагментов ранних стоиков» фон Арнима был выполнен Столяровым впервые, что (в сочетании с его же книгой «Стоя и стоицизм») создавало некий фундамент для дальнейших исследований. Я думаю, сейчас эта огромная работа по разным причинам была бы невозможна (не стану объяснять почему), и испытываю чувство большого уважения к деятельности Александра Арнольдовича, разносторонний характер которой позволил ему выполнить и этот фундаментальный труд. Для таких трудов нужна особенная выдержка и долгое дыхание, каковые и проявил Александр Арнольдович.

В связи с долгим дыханием не могу не вспомнить еще об одном проекте, который требовал и сил, и времени, и разнообразного внимания и терпения, и, разумеется, редкого сочетания талантов ученого и переводчика у его автора: речь идет о «Словаре церковнославяно-русских паронимов» О. А. Седаковой, который для второго издания был поправлен и переиздан как «Словарь трудных слов из богослужения». Над своим «Словарем» Ольга Александровна по существу начала работать, еще читая и разбирая церковнославянские богослужебные тексты в классе, в 1992 году появилась журнальная публикация словаря; завершена эта работа была при участии учеников и коллег Ольги Александровны, составивших команду, которая работала не один год над первым изданием и переизданием (ГЛК 2005, 2008). Очень сложный макет книги с текстами на трех языках (церковнославянском, греческом и русском) был подготовлен Александром Иванченко, который делал многие из лучших книг ГЛК, но это издание был особенно сложным. Я очень рад, что ГЛК выпустил в свет такой труд, но, когда читаю в рецензии на первое издание словаря о. Михаила Асмуса о том, что ГЛК «совершил первый значительный шаг на поприще славистики», констатирую, что это был опыт, не имевший продолжения.

Вспомнив об Александре Иванченко, не могу не заметить, как было интересно и приятно с ним работать: он невероятно точно и художественно чутко откликался на все разумные пожелания по оформлению книги и при этом мгновенно вводил их в профессиональное русло. Экстраклассный профессионал.

Мои занятия греческим в Московской Духовной Академии дали неожиданный, но тем более замечательный плод. Еще студентом Академии мне показывал свои стихи Андрей Зуевский, который впоследствии был рукоположен в сан иерея и назначен клириком московского храма Святителя Николая в Толмачах. По его первым стихотворным опытам, несмотря на то, что они свидетельствовали о несомненной поэтической одаренности, я не мог предположить, что о. Андрей сделает замечательный стихотворный перевод (первый) De vita sua свт. Григория Богослова (издан ГЛК в 2010 году). Благодаря великолепному оформлению Татьяны Ян получилась отменная книга, которую мы напечатали в Италии. О. Андрей организовал презентацию книги в Третьяковской галерее, и книга очевидно имела успех. Но развить его мне решительно не представлялось возможным: для ГЛК это был очередной прецедент, но среди моих студентов больше не было поэта, читающего по-гречески, так что я мог только радоваться, что, помимо ГЛК, появляются другие стихотворные переводы того же свт. Григория.



ГЛК никогда не издавал модных и конъюнктурных книжек: перечисленные и большинство других книг готовились и издавались в силу их важности для профессионального формирования прежде всего филолога и историка философии, но также и для наших школяров; ясно также, что выбор книг в известной степени, разумеется, отражал пристрастия издателя. Но исключительно пристрастиями издателя обусловлено появление серии «Для немногих», в которой я опубликовал, в частности, и свои гекзаметры («Снег не скрипел»), и «Слепого» А. И. Любжина, а оформить некоторые книжки привлек старинную тарусскую знакомую и хорошего художника Елену Утенкову. Вообще этот приватный характер нашей издательской и педагогической работы, я думаю, и составляет ее главную особенность: промышленный (конвейерный) характер производства мне решительно недоступен и неинтересен.

Из наших художественных изданий хочу вспомнить о книге «Камень Адама» (ГЛК 2010) со стихами и прозой игумена Паисия (Савосина), с которым мы подружились в селе Пощупово. В Пощупово находится знаменитый Иоанно-Богословский монастырь, где и обретался о. Паисий. Продумывая архитектонику книги, автор решил оснастить ее весьма профессиональными фотографиями своего друга Михаила Степанова, и мне оставалось только поддержать его инициативу. Книжка получилась очень самобытная, но едва ли интересная для массового читателя: монах-поэт, бесконечно внимательный к самым разным проявлениям божественного присутствия в мире и в поэтическом творчестве самых разных поэтов, — весьма редкое явление, и я рад, что благодаря знакомству с о. Паисием эта редкость оказалась в поле моего зрения.

Точно также соображениями совершенно личного характера определялось издание мемуаров Владимира Николаевича Долгорукова «В былой Москве», которые хранила Екатерина Сергеевна Дружинина, мать моей жены, с детства знавшая Владимира Николаевича. Та же Екатерина Сергеевна подготовила полноценный том, посвященный истории семьи Шервинских, — это одна из лучших наших книг с точки зрения полиграфического качества издания и макета, любовно исполненного Марией Ормонт. Книга готовилась на наших с Еленой Федоровной глазах и благодаря ее обсуждениям и рассказам Екатерины Сергеевны была частью нашей приватной жизни. Также и воспоминания известного альтиста и композитора Федора Серафимовича Дружинина, моего тестя, определялись только моей любовью к нему, его музыке и прозе, уважением к его вкусу. При этом я, разумеется, прекрасно понимал объективную важность этих свидетельств о страшной и великой эпохе и ее прекрасных представителях (Шостаковиче, Нейгаузе, Стравинском, Андрее Волконском, Шнитке, Ахматовой, Юдиной…), но руководствовался при издании воспоминаний в ГЛК соображениями исключительно субъективного и приватного характера. Тем приятней был тот интерес, который вызвали изданные нами переводы этой книги на французский и английский языки. Ко дню рождения Федора Серафимовича в 2003 году в ГЛК были изданы также ноты его Sinfonia a due — замечательное и любимое мною произведение для двух альтов, никак непосредственно не связанное ни с греческим, ни с латынью, но входившие в мое представление о некоем идеальном читателе издательской продукции ГЛК: я знал, что этот идеальный читатель несомненно понимает глубокое внутреннее родство между интерпретацией классических текстов и созданием и исполнением музыкальных произведений…

Я подчеркиваю этот приватный характер ряда издательских затей, потому что он и вообще дорог мне во всем том, чем мы занимаемся. Неизменно имея в виду общезначимую важность нашей работы, мы точно также прекрасно отдаем себе отчет в ее приватном, частном характере; но именно этой приватностью мы и дорожим и видим в ней общезначимую ценность в эпоху глобализации. Потому и «Греко-латинский кабинет» — именно кабинет, то есть небольшой инструмент для приватных занятий; и гимназия — при этом самом кабинете; и несколько брошюр со стихами — для немногих; и написанные мной две пьесы — школьные драмы для наших учеников, и уже не так важно, где с ними занимаешься — в университете или в гимназии…

Подчеркивая приватный характер деятельности ГЛК, я менее всего исключаю наш исходный и по сей день сохраняющийся интерес к общезначимым проектам. В ближайших планах ГЛК — издание перевода фундаментальной «Истории христианской литературы» Морескини-Норелли, две книги по римской литературе М. фон Альбрехта, комментированное издание гомилии «К юношам свт. Василии». Но все больше я думаю о том, чтобы готовить публикации в интернете.

Помню впечатление еще 1990-х годов от книжной ярмарки в Гран-Пале в Париже, произведшей на меня неизгладимое впечатление. Я рассматривал великолепные, изысканные и грандиозные образцы крупнейших издательских фирм и совсем маленьких издательств — как отдельные книги, так и серии, черно-белые и цветные, миниатюры и громадные томы, книжки и альбомы, в бумажных переплетах, в суперобложках, в прочих разнообразных упаковках, — чего там только не было; но я невольно думал о том, какое огромное количество великолепных рукописных книг было изготовлено мастерами этого искусства в XVI веке, то есть уже после изобретения и распространения книгопечатания…

Поэтому если бы каким-то неведомым образом мне пришлось начинать издательскую деятельность сегодня, я, безусловно, занялся бы электронными книгами со всей необходимой для их полноценного функционирования инфраструктурой, то есть тем, что, собственно, и делается филологами-классиками Америки и Европы уже десятилетия с того самого момента, как в 1972 году был официально представлен проект и началась работа над созданием электронного «Тезауруcа греческого языка» (Thesaurus Linguae Graecae) и переводом на электронные носители всех греческих текстов, созданных за две с лишним тысячи лет от Гомера до падения Константинополя, а также оснащением этого сокровища словарями, системой поиска и прочими инструментами работы. Многие десятилетия (с 1985 года) развивается и другой значимый проект — Perseus Digital Library, который также включает публикуемый текст в систему работы с ним, оснащая его важнейшими средствами интерпретации. Это создает возможность новых исследований и новых подходов, но автоматически их не предполагает. Поэтому от издателя зависит, как он будет использовать уже имеющиеся инструменты работы с издаваемым текстом и какие новые инструменты постарается создать. На мой взгляд, эта работа филологов-классиков над своими текстами в очередной раз должна стать образцом издания и всех прочих текстов (в том числе и научных)…

Впрочем, и здесь, похоже, все дело в том, что я никогда не чувствовал себя просто издателем как таковым, то есть просто издателем неких книг или, например, журналов…

Источник