Из-за моей жесткой критики Владимира Плахотнюка и его окружения сидеть я буду плохо

Интервью Newsmaker.md с Ренато Усатым



Главный редактор NM ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ поговорил с лидером «Нашей партии» мэром Бельц РЕНАТО УСАТЫМ о том, почему он скрывается от молдавских правоохранительных органов в Москве, а не доказывает свою правоту в Молдове, а также о его отношениях с Владимиром Плахотнюком, Владимиром Филатом, Игорем Додоном и ФСБ России.

«Я не боюсь воды из унитаза и других проблем»

Мы разговариваем не в Молдове, а в Москве. Политик, который бежит из страны от уголовных дел, а не отстаивает свою правоту там, где его в чем-то обвиняют, обычно теряет доверие избирателей. Почему вы не в Молдове?

По одной простой причине — у нас карманная юстиция. Прокуроры ручные, полицейские. Понял, что из-за моей жесткой критики Владимира Плахотнюка и его окружения сидеть я буду плохо. Начнут пугать тем, что буду пить воду из унитаза.


Я помню, через что прошла «группа Петренко». Я не боюсь воды из унитаза и других проблем. Хотя то, что сегодня делают с Платоном, с Феликсом Гринку, с Валентином Чимпоешем (бизнесмен Вячеслав Платон арестован в Киеве и вывезен в Молдову, член «Нашей партии» Гринку находится в СИЗО, мэр Бессарабки от «Нашей партии» Чимпоеш в марте был помещен в СИЗО, а недавно переведен под домашний арест) — это бесчеловечно.

В тюрьме я не смогу помогать и поддерживать тех людей, которые сегодня страдают вместе со мной. Плахотнюк осенью прошлого года готовил операцию вместе со своими негодяями-полицейскими, чтобы меня похитить в Москве. Та же история, что у Платона. Как утверждают работающие в Молдове работники полиции, за что я им очень благодарен, уже была договоренность вывезти меня из России. Был разработан маршрут от моего дома до границы России с Белоруссией. А с Белоруссией якобы уже договорились меня экстрадировать.

Сегодня в России я официально снят с розыска. Законно. Здесь я для них недосягаем. Плахотнюк хочет, чтобы я сел, но не для того, чтобы уничтожить меня, а чтобы уничтожить мое окружение и партию. С момента, как что-то произойдет с Усатым: посадка или физическая ликвидация — становится уязвимым абсолютно все руководство «Нашей партии»: ключевые активисты, мэры и так далее.

Сейчас я круглосуточно на связи с адвокатами, с семьями тех, на кого оказывают давление. Есть семьи, которым надо вообще-то что-то есть. Есть адвокаты, с которыми нужно работать. Идут определенные процессы в странах ЕС.

Сесть в тюрьму — значит не довести до логического конца раскрытие преступлений, связанных с именем Плахотнюка и его окружением в разных странах мира. Если Усатый садится в тюрьму, прекращается сотрудничество с полицией и прокуратурой Румынии. Такая же ситуация со Скотланд-Ярдом. Есть еще несколько государств, где он совершил тяжкие преступления, но сегодня я не могу об этом говорить, потому что Плахотнюк после каждого моего заявления нанимает все больше адвокатов в разных странах ЕС.

Находясь вдали от страны, я в состоянии управлять всеми процессами, начиная с реализации предвыборных обещаний, которые я давал людям в Бельцах, заканчивая борьбой против Плахотнюка. У нас в Молдове нет олигархического режима. Есть режим олигарха Плахотнюка. Даже во множественном числе говорить не надо. Я буду бороться с Плахотнюком, готов пожертвовать даже своей жизнью, но я уничтожу режим Плахотнюка. И тихонечко исполняю это обещание.

Как вам всегда удавалось уезжать из Молдовы до ареста? Членам вашей партии, например, мэру Бессарабки, не так везет. Они не успевают уехать до того, как их арестуют.

Я много говорил в разных интервью о своем сотрудничестве с силовыми структурами Молдовы. Все началось с одногруппников: кто-то работал в розыске, кто-то обращался за юридическим сопровождением в России. Я знаю многих людей. Есть сегодня люди, которые не согласны с тем, что происходит в стране, не согласны с командами, которые их обязывают выполнять против меня и других наших людей.

Они вас предупреждают об аресте, и вы успеваете уехать?

Ну не совсем так. Я вам сейчас скажу то, что еще не говорил никому. Филат после того, как его задержали, передал мне: «Слушай, я извиняюсь за то, что делал против тебя, против твоих людей. Меня Плахотнюк к этому подбивал. Я начал определенные процессы против тебя в Румынии».

Я спросил, о каких процессах речь. Он ответил: «Ну, чтобы как-то привязать тебя к Горбунцову, Проке и так далее (российский банкир Герман Горбунцов контролировал в Молдове Universalbank, потом перебрался в Лондон, где на него совершил покушение киллер Виталий Прока, отбывающий сейчас срок в румынской тюрьме.

Филат признался мне, что всем этим давно не занимается — этим уже очень долго занимается только Плахотнюк. Прока сказал в одном интервью в сентябре 2016 года, что высокопоставленные лица из Кишинева приезжали к нему в румынскую тюрьму и говорили, чтобы он взял на себя какое-нибудь преступление, совершенное в Молдове, чтобы был повод для экстрадиции из Румынии. Потом они обещали его освободить в обмен на показания против меня. Им это все выйдет боком, высокопоставленным лицам в том числе.

К чему я вам это рассказываю? Все видели, как я критиковал Филата, все помнят, как мы его ловили вокруг парламента. И при этом его же охрана сообщала мне обо всем, что происходило в парламенте в день его задержания. То есть Филат был одним из моих политических врагов. Но сегодня он пострадавший и для меня существует один враг, и для всей страны, для всех здоровых сил должен быть один враг — Плахотнюк. Филат — мой враг — сказал: «Ренат, извини за то, что я сделал. Ты единственный сегодня, кого боится Плахотнюк, и кто будет в состоянии уничтожить его режим».

Филат, уже находясь в тюрьме, передал мне через одного человека, не буду называть его имени: «Передайте ему пусть бережет себя и скажите, что то, что я начал против него, сейчас активно продолжает Плахотнюк, который пытается обмануть и румынские правоохранительные органы, и англичан, чтобы впутать его в эту историю (имеется в виду обвинение Усатого в покушении на Горбунцова.

Вывод какой? Вас все время информируют о неприятностях, которые вам грозят?

Конечно. И о том, что связано со мной, и про моих людей. Если по мэру Бессарабки у меня не было информации, то по поводу Нины Черетеу, мэра города Дрокия, сообщили. И она написала статус в Facebook о том, что подразделение Национального центра по борьбе с коррупцией (НЦБК) по северу страны готовится дать взятку ей или ее отцу, чтобы показать, что в «Нашей партии» мэры — коррупционеры. Эта информация пришла от одного из работников НЦБК, который позвонил мне и сказал, что все готово для провокации против Черетеу. И таких ситуаций много. Я позвонил Нине и призвал опубликовать эту информацию. Так исторически получилось, что у меня очень много контактов. Есть честные, порядочные люди, которые работают в силовых структурах на разных позициях и предупреждают не только обо мне, но и о моих людях, понимаете?

«Они с Филатом думали, что Усатый оторвет у коммунистов два процента, и на этом его политика закончится»

Объясните ваши отношения с Плахотнюком. Раньше он приходил к вам на день рождения, поздравлял. Как он стал для вас врагом № 1?

У меня был серьезный разговор с Плахотнюком еще в 2013 году. Я даже помню этот день. Это было на 50-летии Натальи Политовой. Там и Платон был, который сейчас сидит в тюрьме.

День рождения бывшего президента Victoriabank?

Да, на Ботанике праздновали, в ресторане Mi Piace.

Платон был на дне рождения Натальи Политовой?

Да, они там все целовались, танцевали. Там был и Плахотнюк, которому я сказал на балконе: «Влад, ты улыбаешься, но то, что вы творите — так нельзя». Я сказал ему, что у меня был план навсегда вернуться в Молдову в 2018 году. Тогда, осенью 2013 года, у меня были определенные незавершенные бизнес-проекты в России. Было несколько идей, которые нужно было осуществить.

Плахотнюк спросил: «Ты, я чувствую, придешь в политику». И я ему сказал, что то, что они с Филатом творят в стране, только ускоряет мое возвращение, и что они меня приведут в политику быстрее, чем я планировал.

Он в ответ: «Хи-хи, ха-ха. Можешь попробовать, но ты понимаешь, телевидение-то все у меня. У меня консультанты — русские, украинцы, турки, американцы».

Короче, Плахотнюк мне говорил, как все тяжело и сложно. Я сказал, что мне не нужны телеканалы и консультанты. И что я буду предлагать людям то, что могу, а не то, что мне будут писать американцы, русские, украинцы или румыны. Он это воспринимал с улыбкой.

В чем суть вашего конфликта с Плахотнюком?

Тогда у меня были претензии к Филату, о которых я говорил. Многие говорили, что Усатый больше трогает Филата, меньше Плахотнюка. Но я же не виноват, что Плахотнюку, как выяснилось позже, всякие Шоры приносили деньги в коробках из-под бананов, а Филат оказался дураком, который чуть ли не трусы покупал на деньги, украденные из Banca de Economii. Поэтому больше материала приходило на Филата, причем из окружения самого Филата.

Решение идти в политику я принял в начале 2014 года. Обсуждал это с Николаем Циповичем и еще несколькими близкими мне людьми. У нас ни офиса, ничего тогда не было. Все создавалось на ходу: и районные организации, и городские.

Плахотнюку я сказал: «Влад, мы знакомы много лет. Я знаю Филата и очень хорошо знаю, кто такой Воронин, и чем он занимался. Я прилетал на день рождения к тебе, к Филату, к другим известным лидерам молдавского „политбюро“. Вы все приезжали ко мне в Москву. Я неоднократно помогал всем, кто просил помощи, начиная с Серафима Урекяна, заканчивая коммунистами. Хочу, чтобы тебе было понятно: я иду в политику, чтобы очистить страну от таких специалистов как вы».

Я же видел, как наш Миша Гимпу, который раньше ходил, образно говоря, в кедах, стал носить костюмчики за две-три тысячи долларов. Это те, кто его в телевизоре видят, не понимают, сколько стоит костюм Гимпу, а я очень хорошо разбираюсь и в его костюмах, и в костюмах остальных.

Плахотнюк в ответ: «Ха-ха-ха, попробуй». Вот попробовал. И в начале на самом деле было весело. Они с Филатом думали, что Усатый оторвет у коммунистов два процента, ослабит Воронина, и на этом его политика закончится. Плюс Филат, будучи не очень умным стратегом, начал делать мне электоральные подарки. Не регистрировал несколько раз партию, начались бестолковые уголовные дела, только с третьей попытки мы нашли возможность участвовать в парламентских выборах с партией Patria. И что произошло потом? В апреле-мае 2014 года начали прорисовываться опросы, которые показывали, что мы проходим в парламент.

Для многих людей в стране я был темной лошадкой. Меня еще многие не знали. Но у Филата с Плахотнюком не было никаких сомнений, что я уничтожу их схемы. Это были мои самые верные избиратели.

Плахотнюк понял, что я, во-первых, проходной, а во-вторых, он пытался договориться. Додоном тогда и не пахло, рейтинг социалистов был 2%. И Плахотнюк предлагал договориться. Он в стране схемщик № 1. Мог за 10 минут нарисовать 35 вариантов коалиции, причем с прогнозом — снять с выборов одних, вторых, четвертых, кого-то по дороге посадить. Я говорю: «Стоп, какая коалиция? Я ее буду делать с теми, кто сегодня против вашей гоп-компании». Он мне объяснял, что это политика, что я могу говорить, что он нехороший человек, но просил не говорить, что только он нехороший. Просил не произносить его имя. У Плахотнюка комплекс. Когда произносят его имя, он сходит с ума, причем не важно, кто его произносит: уборщица в детском саду, колхозник в поле, или кто-то из политиков. У него просто паранойя. Мы с ним как-то разговаривали, а по телевизору кто-то что-то про него говорил. Вы не понимаете, что с ним происходило. Он просто взрывается, начинает сходить с ума. Он очень опасный, коварный, мстительный человек.

С приближением парламентских выборов он опять захотел поговорить. Говорит: «Опросы показывают, что большинство в парламенте будет у тебя, социалистов и Воронина. И что мне потом сидеть, слушать и наблюдать за твоей национализацией? Ты это предлагаешь? Нет, так не будет».

Это кто говорил?

Плахотнюк. Он грозился снять с выборов меня или социалистов. Я ему тогда сказал: «Делай что хочешь, но будь готов к тому, что в жизни за все нужно будет ответить».

Я не верил, что нас снимут с выборов. Меня многие тогда убеждали: и Алексей Тулбуре, и Игорь Боцан, что не будут власти создавать такой прецедент.

Но он снял нас с выборов. Это видела вся страна. Я пытался всеми законными методами это предотвратить. За всю историю моей политической деятельности в Молдове Плахотнюк использовал разные методы шантажа, о которых мы как-нибудь поговорим, но это будет уже обвинение с последующим уголовным преследованием. С доказательной базой — не нарисованной так, как он рисует мне и другим реальным оппозиционерам в стране уголовные дела.

Меня обвиняют, что я не даю материал на Плахотнюка в молдавскую прокуратуру. Но в июле 2016 года в интервью журналисту Георге Гонце я сказал, что Плахотнюк предлагал мне деньги и рассказывал, что у него есть план, «как забрать страну». Если я не приму его условия, обещал и медийно, и уголовно уничтожить меня и Андрея Нэстасе.

Так оно в принципе и произошло. Не только со мной. Мы с лидерами партии «Платформа Достоинство и правда» просто не сходим с телеканалов Плахотнюка под всякими надуманными предлогами. И вступления всегда одинаковые: «беглые преступники Виктор и Виорел Цопа». Но тех хоть осудили, меня еще не осудили, но я уже беглый преступник.

Плахотнюк показал, что он держит слово. А я держу свое и пытаюсь уничтожить его режим. Вот поэтому конфликт с Плахотнюком. Я уже давно не говорю про Филата, говорю иногда про Мишу Гимпу. Мне что сегодня строить освобождение страны на критике Юрие Лянкэ, Майи Лагуты, каких-то там мелких карманных организаций, которые создает Плахотнюк, чтобы показать борьбу проевропейских сил с пророссийскими?

Сегодня в стране есть одно зло — по фамилии Плахотнюк. Плахотнюк — это коррупция, это захваченная страна, это ежедневно растущее число людей, качественных людей, выезжающих из страны. Знаете, я не исключаю, что часть мыслей в голове Плахотнюка — светлые. Политически, наверное, неправильно такое говорить и некоторые скажут, что вот Усатый начал хвалить Плахотнюка. Нет, просто его основная задача — очиститься, попытаться купить себе спокойную жизнь на старости лет. У него одна задача — быть вечным политиком. Сейчас он строит из себя перед американцами борца с русскими танками. Не исключаю, что через полгода он в два часа ночи срочно станет пророссийским, если американцы начнут его щемить.

«С Интерполом вопрос будет решен»

Вы говорите о преступлениях Плахотнюка без конкретики.

Я уже упоминал инцидент с Гонцой. В нормальной стране, где есть хотя бы проблески юстиции, проблески демократии, нас вместе с Плахотнюком должны были бы пригласить к следователю. А они что сделали? Ничего! Вы говорите: дай конкретику. Конкретика есть, она направлена в страны, где было совершено то или иное преступление.

О каких преступлениях речь?

Я предъявлял доказательства того, что Плахотнюк имеет не косвенное, а прямое отношение к заказу убийства банкира Германа Горбунцова в Лондоне. Это подтвердили потом и родственники киллера Проки. Они показывали на всю страну переписку с Костей Ботнарем. О многих делах, по которым я прохожу свидетелем, я не имею права говорить, пока идет расследование, пока материалы не переданы в суд. Сегодня вам ни один прокурор, ни один полицейский в Европе не сообщит детали дела, потому что за это его посадят в тюрьму. Это у нас в Молдове привыкли сливать документы из уголовных дел.

Обвинения молдавских правоохранительных органов в ваш адрес — серьезные. Среди прочего это организация покушения на уже упомянутого Горбунцова. Вы в международном розыске по линии Интерпола. Если предположить, что молдавские правоохранители что-то сфабриковали, а такие примеры уже были, достаточно вспомнить «дело Антифа», то Интерпол — серьезная организация. Почему вы в розыске в Интерполе, если все, в чем вас обвиняют — неправда?

Благодаря этому правовому беспределу я становлюсь юристом и скоро, наверное, смогу даже прокурором работать. Я уже стал специалистом по Интерполу. Все очень просто. В Молдове есть Национальное бюро Интерпола. И меня объявляет в розыск не центральный офис Интерпола в Лионе, а молдавское бюро. Они имеют доступ к базе Интерпола, понимаете?

Преступником меня начали делать с того момента, как я стал популярным политиком. Против меня начали возбуждать уголовные дела. Я перестал их считать, когда их число превысило за два десятка. Первое уголовное дело я получил во время парламентской избирательной кампании в 2014 году.

До этого ни в одной стране мира против меня не было уголовных дел. Против меня нет ни одного дела о коррупции. Они (СМИ, контролируемые властями Молдовы) меня называют и представителем русской мафии, и представителем спецслужб, и представителем Кремля. Чем больше я критикую Плахотнюка, тем больше появляется уголовных дел против меня. Я сегодня для него самый опасный молдавский политик, потому что взаимодействую с правоохранительными органами разных стран. И в ближайшее время докажу причастность Плахотнюка к громким преступлениям. Меня преследуют за то, что я хочу уничтожить его систему.

Хотите сказать, что Плахотнюк контролирует и Национальное бюро Интерпола в Молдове?

Я не хочу сказать, а так и есть. Каждое утро и в конце каждого рабочего дня начальник молдавского бюро Интерпола докладывает главе МВД Александру Жиздану, каков на сегодня статус Плахотнюка в базе Интерпола. А тот сообщает об этом Плахотнюку.

У меня есть фотографии документов со стола Плахотнюка. Что делают на его столе секретные файлы с его и моими статусами в системе Интерпола? Я уверен, что будет проведена серьезная проверка, потому что это плевок в лицо системе Интерпола во всем мире. Информация о том, что человека ставят на контроль в той или иной стране, — секретная. Об этом должны знать только филиалы Интерпола во всем мире.

Кстати, основанием для объявления меня в розыск через Интерпол было то, что я получил два sms-сообщения от прокурора Виталия Бусуйка и не отреагировал на них. Так что в розыск меня объявляла не штаб-квартира Интерпола в Лионе.

Мои адвокаты в Лондоне подготовили все необходимые материалы для их передачи в Интерпол. Перевели на английский язык 600 страниц документов. Так что с Интерполом вопрос будет решен. Английский адвокат, который специализируется на таких вопросах, сказал мне: «Да у вас тут сплошные подарки для снятия вас с розыска. Вы не сможете заехать в Молдову, но по миру сможете передвигаться».

В ваш адрес не раз звучали обвинения в работе на российские спецслужбы. Ваша информированность по многим темам не оставляет сомнений, что вы в тесном контакте с различными силовыми структурами России. Что это за дружба? Зачем это им и зачем вам?

С чего вы взяли, что есть какая-то дружба? Вы сначала посмотрите, кто обвиняет. Горбунцовский сайт сrimerussia пишет, что я — представитель солнцевской мафии в Молдавии. Много чего могут написать.

То есть с сотрудниками, скажем, ФСБ России вы не общаетесь, не знакомы, не встречаетесь?

В свое время я опубликовал стенограмму закрытой встречи Траяна Бэсеску с Владом Филатом, когда первый был президентом Румынии, а второй премьером Молдовы. Получается, я точно так же дружу и с румынскими спецслужбами.

А для чего им передавать вам стенограмму?

Потому что в этой стенограмме упоминалось мое имя. Помощником Бэсеску тогда был Юлиан Кифу. На той встрече он говорил Филату: «Вы не переживайте, Влад, мы знаем, как разобраться в Молдове с Усатым, как поставить его на место». Некоторые товарищи в румынском «политбюро» посчитали, что нужно довести до меня эту информацию.

У меня есть знакомые во всех странах мира, с которыми я был связан в течение своей активной жизни до прихода в политику из бизнеса. Сегодня я не могу не знать кого-то в Минсельхозе России — десять лет здесь прожил.

Я не про Минсельхоз спрашиваю.

Понимаю про что. Не привязывайте меня к кому-то. У меня есть знакомые и в МВД, и в Минсельхозе, и, наверное, есть знакомые в ФСБ.

Наверное, или есть?

У меня есть знакомые везде: и в румынских спецслужбах, и в молдавских. Я живу по принципу: не имей сто рублей, а имей сто друзей. И они у меня есть во многих странах мира.

А как меня Служба безопасности Украины предупредила? Я горжусь тем, что не дал Плахотнюку реализовать свой план, как он сделал это на Украине с Платоном. Мне поступил звонок из СБУ, когда я шел на регистрацию в Домодедово. И меня предупредили, что самолет по выдуманной причине посадят в Одессе, и меня там задержат. Это было в 2015 году. И я не пошел на посадку, остался в Москве.

После этого летаю только «Аэрофлотом», потому что «Аэрофлот» не летает через Украину. Подтверждение того, что это правда, увидела вся страна. Вспомните пранкеров, которые, представившись Саакашвили, позвонили Тимофти, Балану, Кожокару (экс-президент Николае Тимофти, экс-глава МВД Олег Балан, бывший замначальника управления спецопераций МВД). Кожокару тогда сказал: «Вы его там возьмите, а мы что-то сейчас придумаем, нарисуем, привезем». То есть они по телефону признаются, что стояла задача арестовать меня любыми путями.

Пранкеры сами решили поговорить с молдавскими чиновниками об Усатом? Или это вы их попросили?

Я скажу, как это было. Зная эту ситуацию, я нашел ребят в Facebook, описал все в двух словах, попросил созвониться. Facebook — великая сила. Кстати, известно, что молдавским спецслужбам уже много лет разрешено читать мессенджер Facebook. Но сейчас Плахотнюк уже имеет доступ к Facebook и его блогеры, и люди, занимающиеся его безопасностью, мониторят, читают сообщения всех политиков в стране, артистов. Сейчас он читает Facebook абсолютно всех, и я считаю, что это абсолютный беспредел.

Это тоже информация от друзей?

Это говорят люди, которые видели. И я уже сообразил: специально начал писать некоторые вызывающие вопросы, тексты в Facebook, чтобы посмотреть, что после этого будет делать Плахотнюк и молдавские спецслужбы. Сработало на 10 баллов. Плахотнюк на «отлично» сдал тест на то, что имеет доступ к Facebook.

Так вот я все изложил пранкерам и сказал, что нужен звонок из Украины. И вы видите результат. Почему Балан не сказал якобы Авакову, что не будет участвовать в незаконном задержании гражданина Молдовы в Одессе? Они признались, что готовили заговор против меня. Вот вам и вся ситуация.

«Я буду критиковать Додона за сотрудничество с Плахотнюком, которое набирает обороты»

Поговорим о других участниках молдавской политической жизни. В Молдове на левом фланге доминирует Партия социалистов. «Наша партия» ориентируется примерно на тот же сегмент электората, но уступает социалистам в популярности.

Вы допускаете ту же ошибку, которую допускают очень многие СМИ в Молдовы. Я ненавижу фразы вроде «левый электорат». С 2014 года я говорю, что хочу объединить всех людей независимо от национальности и не ориентируюсь ни на какие сегменты. Я хочу объединить вокруг себя максимальное число людей и вместе с ними развалить к чертовой матери всю эту кумэтрию.

На прошлогодних президентских выборах вы все-таки поддержали Додона...

Я поддержал Додона на прошлых выборах. Но все слышали, что я говорил про Додона задолго до выборов. Я очень жалею, что «Наша партия» участвовала в тех выборах. Тогда только я вышел от оппозиции и сказал: «Давайте бойкотировать эти выборы, если все будем бойкотировать — капец» (о бойкоте президентских выборов в прошлом году заявили и коммунисты, которые в итоге не приняли в них участие). Мне говорили: «Что мы скажем людям? Мы же добивались прямых выборов президента, и правые пытались организовать референдум». Додон кричал об этом, каждый уже видел себя президентом страны.

Я говорю, послушайте, есть два варианта обмануть Плахотнюка и не играть по его правилам. Первый: вся оппозиция не участвует в выборах, легитимность будет нулевая, и никто эти выборы не признает. И второй — единый кандидат от всех оппозиционных сил. Одноразовый президент, который потребовал бы распустить парламент, а мы бы всей страной вышли и поддержали это решение. Президент же после назначения досрочных выборов подаст в отставку. Я предлагал выдвинуть кого-то из экспертов. Но получили то, что получили.

Ко мне тогда приезжали со всей страны: «Ренат, люди требуют кандидата. Додон ездит по всей стране, Нэстасе ездит, Майя ездит, Лупу ездит, партия умирает, мы обязаны дать людям кандидата». Я говорил, что мне не хочется участвовать в этом сексе. Но люди хотели, а я всегда говорил, что буду делать то, чего хочет большинство — не важно, на партийном уровне или на национальном. Попросил Дмитрия Алексеевича [Чубашенко] участвовать в выборах. А чтобы быть честным с людьми, сказал, что если во второй тур выйдут Санду с Додоном, то поддержу Додона. Я много раз говорил про «вашингтонский обком», много раз говорил, что все президенты Румынии последние 25 лет издевались над Молдовой, не подписывая базовый договор, оставляя тем самым открытой калитку для унири. И тут Майя приезжает и говорит: «Я унионистка». Примерно так оно было после какой-то из встреч с Бэсеску.

Санду никогда не говорила, что она унионистка. Она говорила, что если бы проводился референдум об объединении с Румынией, она бы проголосовала «за».

Она сказала честно, что проголосует за объединение с Румынией, а я сказал честно, что это исключено. Понимаете? Додон чуть-чуть пророссийский, чуть-чуть проплахотнюковский. Я — мэр второго города в стране, наши мэры есть в Гагаузии. Мне все говорили: «Ренат, все идут за Додона». Плахотнюковский, не плахотнюковский, сегодня нужно признать, что сегодня все соцопросы показывают симпатии к восточному вектору.

А я всегда говорил, что тему с «проэтими» и «продругими» нужно закрыть. Чем быстрее — тем лучше. Сегодня должны быть те, которые что-то делают для страны. Нужно подготовить страну к референдуму. Люди в селах не понимают, что такое Таможенный союз. Я же проводил опросы, разговаривал с людьми. Евроинтеграцию они понимали как возможность ездить без виз в Европу. Все. Так 70% населения страны разбирается во внешнем векторе. Те, кто разбираются, они 10-15 лет назад уехали или уезжают, к сожалению, ежедневно. Нужно подготовить общество и через четыре-пять лет провести референдум. И прекратить всякие геополитические спекуляции. Если страна будет готова через два года — проведем через два. Через четыре — через четыре. Но его нужно провести. И все мы, кто претендует на то, чтобы сделать что-то хорошее для страны, должны идти туда, куда решат идти две трети граждан Молдовы, а не туда, где бизнесы и счета.

А если референдум покажет, что общество разделилось пополам?

Не может такого быть. Если провести сегодня, то за евразийский вектор точно будет чуть больше. И правые силы начнут кричать: «Сфальсифицировали! Русские купили бюллетени!» Это, скажем, если общество разделится в пропорции 52% на 48%. А если будет 63%, это уже как конституционное большинство. Поэтому общество нужно подготовить. Этим занимаются целые институты. Чтобы не простое большинство решило, а две трети определились, куда идти. А пока есть этот раздрай, который особенно обострился в последние несколько месяцев, о каком референдуме может идти речь? Людей сбивают с толку, им не дают разобраться, что такое один вектор, что такое второй. Я лично буду пропагандировать один вектор, и это было четко указано в нашей программе: Молдова — площадка, на которой Запад с Востоком взаимодействуют, а не меряются силами.

Не новая мысль, все примерно ее повторяют в тех или иных вариантах.

Я хочу, чтобы вы открыли программы всех политических партий, которые в 2014 году участвовали в парламентских выборах. Это вы найдете только в программе «Нашей партии». Это была наша позиция и, в отличие от других политических партий, она никогда не поменяется. Я буду убеждать людей в том, что только мы сами должны решать наши проблемы у себя дома. Не надо их решать в два часа ночи в Москве, в три ночи в Бухаресте и так далее. Никто не решит.

Какие у вас отношения с Игорем Додоном и с Партией социалистов? Вы стояли с ним плечом к плечу на акциях протеста, поддержали его кандидатуру на президентских выборах, а теперь обвиняете его во всех грехах. Вы враждуете или дружите, я не понимаю?

Я десятки раз говорил, что не буду критиковать ни одну оппозиционную партию. Но я оставляю за собой право не просто критиковать, а закатывать тех, кто будет устраивать шуры-муры с Плахотнюком. С Игорем Додоном у меня в Москве было несколько серьезных разговоров после того, как он стал президентом. И я ему сказал, что не случайно затянули его инаугурацию. За это время он уже забыл про СИБ, руководство которого всегда назначали президенты. Забрали из-под президента службу охраны, переподчинили эту структуру правительству. И он сказал: «Ребята, даю слово, что мы побьем Плахотнюка». Обещал все ресурсы, которые есть, использовать для этого. Говорил, что ни один из наших людей не должен сидеть в тюрьме и так далее.

Я же сегодня не критикую Додона за то, что он пытается решить проблему молдавских мигрантов, открыть российский рынок для молдавских производителей. Я занимаюсь этими же проблемами, сидя в Москве. Да, у меня нет возможности встречаться с президентом России, с ним встречается Додон. Но я буду приветствовать любые инициативы и любые решения реальных проблем граждан страны.

Но?

Но буду критиковать Додона и социалистов за сотрудничество с Плахотнюком, которое набирает обороты. Вот начинают назначать судей. Проскакивают плахотнюковские. Потом ко мне приходит информация, что его люди выезжают в регионы и говорят членам «Нашей партии», что Усатый никогда не вернется, его партии капец, и Плахотнюк скоро его добьет. И вообще Усатый скоро уйдет из политики и новым председателем «Нашей партии» будет Василий Тарлев. Так, дескать, Игорь Николаевич решил. Они приходят к нашим районным советникам, к городским...

Социалисты дошли уже до того, что открыто инициируют назначение нового председателя Сорокского района. Там был председатель района от партии «Платформа Достоинство и правда» (речь идет о Михае Мыцу, которого в прошлом году сняли с должности главы района). Что бы про них ни говорили, они сегодня в жесткой оппозиции к Плахотнюку. А социалисты вместе с демократами проголосовали за его снятие. В 18 или 19 других районах люди Додона голосовали за председателей районов от Демпартии. После того как снимают человека от «Платформы Достоинство и правда», социалисты инициируют назначение председателем района человека от Демпартии.

В Народное собрание Гагаузии прошел один демократ и того избрали председателем при поддержке тех, кого поддерживали Игорь Додон, Ирина Влах, Зинаида Гречаная. А потом депутат Народного собрания, которого поддерживали социалисты, назначают главой Chisinau-Gaz.

Это вы имеете в виду Гарбалы?

Да, он стал главой Chisinau-Gaz. Это что? У нас оппозиционная партия уже внаглую ставит своих людей на хлебные места? Я жду объяснений на эту тему, я их не услышал ни от руководства Партии социалистов, ни от Додона.

«Нужно выйти всей страной и сказать “нет” затее Плахотнюка»

Так какие сейчас у вас отношения с Партией социалистов и с Игорем Додоном?

Сегодня я вижу, что они взялись за свои старые проделки и открыто сотрудничают с Плахотнюком. С одной стороны Костя Ботнарь (генсек Демпартии Константин Ботнарь) вместе с этим молдавским питбулем Цуцу (депутат парламента от Демпартии, кик-боксер Константин Цуцу) вырывает моих людей из партии. Наступит день, и Цуцу станет болонкой, чтобы это было всем понятно, потому что это долго не может продолжаться. А с другой стороны, мне говорят, что социалисты вырывают людей.

Я, кстати, Додону говорил: хватит обрабатывать моих людей. А он: «Да ты что, Ренат, да я сейчас дам команду». Я говорю: «И вообще, Игорь, по телевизору не показывают наши протесты в защиту моих людей». «Не-не, ты что, сейчас разберусь». Но нас так и не показывают: ни Publica плахотнюковская, ни додоновские телеканалы. Ну пусть показывают птицеводство Додона, нет проблем. Его телеканал, в конце концов. Но мне мэры сел и городов говорят: «Социалисты приходят, говорят уходить из партии, иначе нам капец и так далее». Все видели запись, которая появилась в интернете. Появляется там и Влад Батрынча. То есть мы имеем Костю Ботнаря с одной стороны и Батрынчу с другой.

Так что за отношения у «Нашей партии» с социалистами?

Какие отношения у меня могут быть сегодня с тем, кто открыто сотрудничает с Плахотнюком? Как можно дать пожизненный мандат судье, которая полгода терроризировала группу Петренко? Додон же там ходил, освобождал их. У меня людей били, в том числе взрослых женщин, когда мы протестовали в поддержку Петренко. И когда эти судьи получают от Додона пожизненный мандат, Игорь этого не знает? Он это очень хорошо знает. А раз он знает и делает это осознанно, значит, он открыто работает на Плахотнюка. Работая на Плахотнюка, пусть держит удар.

С партией социалистов у вас сейчас вражда?

У меня не вражды. Я критикую их не за политические взгляды, я не критикую Додона за то, что он плохой экономист, или Гречаная плохой руководитель партии. Критика появляется только тогда, когда появляется информация о сотрудничестве с Плахотнюком. У меня вопрос: почему социалисты с февраля готовят своих людей к смешанной избирательной системе?

(...)

окончание здесь