Джин из бостонской пробирки

Р. Дервиш



Есть замечательная японская пословица: «Красиво стареют лишь добрые люди». Недавно вспомнил ее, когда смотрел последнее интервью с «отцом оранжевых революций» Джином Шарпом. Жесткое лицо, тяжелый взгляд, свирепые морщины, ноль обаяния. Да, возраст – ушел из жизни практически в свой девяностолетний юбилей. Но есть и другие примеры.

Главное детище Шарпа – Институт имени Альберта Эйнштейна. А посмотрите, как выглядел Эйнштейн в самом конце жизни – неизменная ирония в глазах, безудержный смех, море обаяния. В некрологе на сайте института Шарпа сравнили с Махатмой Ганди. Вглядитесь в последние фото Ганди – ни одной без улыбки, приязни, дружелюбия.

У меня есть и свой пример. Когда-то выпил рюмочку с великолепным нашим актером. Играл и танцевал на сцене до ста лет. «Как, как такое возможно?» – пытал я его. «Любите!» – ответил безупречный джентльмен, доливая беленькую.

Шарп не любил. В его некрологе сказано: «Любил и был любим». Не верю. Я коротко встречался с ним в Бостоне на квартире редактора популярной газеты. Хозяин, представляя уже тогда мэтра революций и переворотов, пошутил: «Джин – убийца власти и режимов». Шарп не улыбнулся и не опроверг. Он всегда не любил государства в любых их проявлениях. Сначала свое. Но оказалось, что не любить свое опасно – могут посадить. В подтверждение – девять месяцев тюрьмы за протесты. Потом невзлюбил даже родственное, английское. Девять лет в иммиграции убедили, что в чужом государстве, даже с родным языком, чувствуешь себя изгоем. Но не любить и здесь опасно – сказывается на финансировании. И тогда осталось не любить «чужие». Вот для них, не входящих в славную семью лингвистически родственных народов и политически близких элит, и были сформулированы знаменитые 198 способов протестов, бойкотов и разрушения. Или 198 способов ненависти к любым странам. (Это, кажется, Бисмарк сказал, что революцию надо проводить в стране которую не жалко, которую не любишь…)

На нашей короткой встрече я спросил у Джина, почему именно 198, а не 200, например, для ровного счета. Он сказал, что ничего не выдумывал, а просто брал все, что встречал по этому делу в жизни. Вот здесь я верю. Мало-мало опыт есть. В детстве я рос на криминальной окраине мегаполиса. В наш необъятный двор частенько заглядывал приблатненный шнырь Жора. Он отбирал и натаскивал пацанву для своей кодлы. Первый, помнится, этап – научить мелких не бояться власти, презирать и ненавидеть ее. Выбирался персонаж в форме, которая символизировала принадлежность к любой госструктуре, и на нем отрабатывались первые приемы. Начинали не с участкового – опасно. А с дяди Семы – продавца газировки, чей синий форменный халат как бы символизировал принадлежность к гособщепиту.

Вначале надо было только повернуться к нему спиной, отклячивая тощие детские задницы. Потом продемонстрировать рукой что-то оскорбительное (сейчас называется «фак показать»). Затем крикнуть вызывающе: «Дядя Сема – жид!». Кто прошел эти ступени, должен был решиться попробовать плюнуть на добрейшего толстяка. Жора учил: кто на власть не плюет, настоящим вором не станет.

Через много лет все эти наивно-ритуальные детские «примочки» я прочитал в пособии доктора Шарпа. Кто не верит, посмотрите пункты 30; 32; 54; 161. Слово в слово как учил Жора. Тогда вопрос – для какой кодлы вызвали Джина из бостонской пробирки? Наверное, для той, которая сначала зачморила, убила, расчленила все дееспособно-государственное в Югославии, Ливии, Грузии, Украине, а потом уже обворовала страны до нитки.

Да, работают эти и другие 194 способов из методичек Шарпа при всей их неказистой незамысловатости. Всегда и везде есть люди, готовые унижать, оскорблять, третировать, поносить, даже уничтожать всех тех, кто им мешает. Мешает забирать, присваивать, использовать и воровать. Чем их остановить? Не знаю. Может, только страхом, что умрут некрасиво...

Вспомнил еще о Бостоне. Недалеко от города есть бесконечный и безупречный Журавлиный пляж. Любимое место, кстати, отдыха и купаний Джина Шарпа. Я там тоже попытался искупаться в студеном феврале. Но меня задержал полицейский патруль – подумали суицидник. Офицер потом рассказал, что место это с плохой, именно суицидной репутацией. Здесь, необъяснимо почему, кончают с жизнью киты, выбрасываясь на белопесочный берег. У меня сразу возникло подозрение. Не потерял ли здесь во время водных процедур Джин свое пособие? Может, где-то в толще вод пожилой морщинистый кашалот учит своих доверчивых юных собратьев: «Вы должны ненавидеть океан. Океан – тиран! Повернитесь к нему спиной, покажите хвостом ему “фак”, назовите его жалкой лужей и в знак протеста, выбрасывайтесь дружно на берег».

Загнать бы джина опять в пробирку.

Р. Дервиш
Источник