“Длинные” деньги, которые сегодня россияне предпочитают вкладывать в валюту и недвижимость могут стать ключевым фактором для развития российской экономики. Но чтобы люди готовы были инвестировать их более эффективно, необходимо развивать инструментарий финансового рынка. Как это сделать, в продолжении экономиста Юрия Данилова
Мы не можем или не хотим построить национальный финансовый рынок?
Развитие национального финансового рынка – задача, успешно решенная правительствами многих и многих стран мира. Еще 15 лет назад российский финансовый рынок рассматривался как ровня китайскому, а сейчас наблюдается 10-кратный, а по некоторым показателям и 100-кратный разрыв не в нашу пользу. Еще 10 лет назад мы были уверены, что нет альтернативы России как финансовому центру Восточной Европы и снисходительно комментировали потуги Варшавской биржи, но сегодня такой центр есть, и он находится в бывшей провинции Российской Империи – в Польше, а российская программа создания МФЦ, предусматривавшая вхождение в 15 крупнейших МФЦ мира к 2018 году, позорно провалена и в конце прошлого года стыдливо прекращена. Мы сейчас посмеиваемся над проектом финансового центра в Астане, но что будет через 10 лет, если казахстанское правительство будет развивать свой проект, а российское правительство будет также бездействовать, как и предыдущие годы? Вот и получается, что закрыться от мира мы не можем, а и взаимодействовать с миром с выгодой для себя не хотим.
Изменение мест Москвы и Санкт-Петербурга, а также крупнейших финансовых центров развивающегося мира в рейтингах Индекса глобальных финансовых центров компании Z/Yen Group Limited. (Источник: Доклад “Реформа финансовых рынков и небанковского сектора”)
Как Вы оцениваете вероятность мирового финансового кризиса до 2024 года?
Он произойдет с вероятностью 99,9%. И если мы не обеспечим внутренние инвестиции за счет небанковского сектора, что станет возможным только в случае развитого финансового рынка, катастрофы не избежать.
Как обеспечить долгосрочные внутренние инвестиции?
Если мы говорим о развитии небанковского финансового сектора, то придется договариваться с собственным населением.
Наш народ вполне рационально распоряжается деньгами. Когда кризис – вкладывает их в валюту, когда кризис закончится – в недвижимость. Потому что защита владельца недвижимости у нас лучше, чем защита владельца акций или облигаций.
Как следствие, доля валюты и недвижимости в структуре сбережений населения не просто огромна, она запредельна. Такого нет ни в одной стране мира. На самом деле, в развитых странах вложения в недвижимость вообще минимальны. Кто-то продает, кто-то покупает, а сальдо близко к нулю. Вложения в валюту статистика отдельно вообще не фиксирует, только суммарно депозиты плюс валюта, и это тоже сумма небольшая. На валюту и недвижимость в России по разным оценкам уходит от 40% до 90% сбережений населения, а в развитых странах это лишь статистическая погрешность. Основной объем сбережений населения в развитых странах идут в инвестиционные фонды, в пенсионные институты, в страховые компании, т.е., в небанковский финансовый сектор.
Структура сбережений населения России, в % к сбережениям (агрегированная структура; включая прирост наличных денег). (Источник: Доклад “Реформа финансовых рынков и небанковского сектора”)
В странах с развивающимися финансовыми рынками, доля банков, конечно, побольше, и население больше склонно вкладывать в банки. Но в своей денежной единице. В России же значительная часть депозитов населения в банках – валютные. С точки зрения народного хозяйства, это мертвые деньги, их банкам некуда вкладывать. Поэтому Сбербанк и ВТБ и дают только 0,3 % годовых по валютным вкладам. Это отражение того, что девать их некуда дальше банку. И население соглашается на такие процентные ставки, вроде бы вкладывая свои сбережения в депозиты, а фактически – в ту же валюту.
С точки зрения общественных интересов вложения в валюту, значительная часть вложений в недвижимость и некоторая часть вложений в депозиты – это бессмысленная трата сбережений населения.
Население сберегает разумно, исходя из созданных государством условий инвестирования в те или иные активы, но в результате как минимум 50% сбережений домохозяйств просто теряются с точки зрения потребностей экономики в инвестициях.
И что делать?
Нужно изменить условия инвестирования, чтобы население, продолжая разумно сберегать, формировало принципиально иную структуру своих сбережений. Нужно сделать так, чтобы у людей был интерес вкладывать в институты коллективных инвестиций, в страховые компании, а то и напрямую через брокеров в ценные бумаги.
Первое условие для этого, безусловно, кардинальное повышение уровня защиты интересов инвестора, в первую очередь мелкого инвестора. Но не только – нужны и новые инструменты, и завершение формирования системы налогового стимулирования, и повышение финансовой доступности, и повышение финансовой грамотности.
А какие механизмы инвестирования могут быть интересны населению?
Например, вкладывает человек в недвижимость, не для того чтобы там жить, а для инвестиционных целей. Он с большим удовольствием будет инвестировать в бумагу, в основе, которой лежит как раз та самая недвижимость. Но при условии, что его права будут защищены. И если налог с него будет взиматься по льготной ставке. Будет облагаться как ценная бумага, а не как третья или четвертая квартира. У нас огромные объемы инвестиций в недвижимости, и, как минимум, треть от этого объема может пойти через облигации.
Другой пример. Население вкладывает в доллар. Разве мы не можем выпустить облигацию, привязанную к доллару? Теоретически можем. Сбербанк это и сделал, правда, условия там своеобразные. Пока это не совсем облигация, это скорее такой очень сложный структурный продукт. Но это ведь только начало, и здесь совершенно точно должен подключаться Минфин, выпускать бумаги в интересах населения, а не в целях подкормки за счет населения двух крупнейших банков, как это было с т.н. «народными ОФЗ».
Золотые облигации, которые будут очень интересны определенному кругу населения. Да, будет сложность с учетом инфляции. Ведь мы воспринимаем ее гораздо выше, чем значения, которые публикует Росстат. Но это решаемые вопросы.
Соотношение размеров финансовых активов домохозяйств и валового национального дохода, в %. (Источник: Доклад “Реформа финансовых рынков и небанковского сектора”)
Какая ситуация с внутренним рынком золота?
Опыт Минфина 1994 года, когда были золотые сертификаты, признан неудачным, и их больше никто не выпускает. У нас не развит рынок золота, все золото в слитках. У нас нет золотых сертификатов, как нет и других бумаг, в основе которых, лежит золото. И не будет, потому что у нас под любую золотую операцию возникает НДС. Даже если это не монеты, даже если это просто бумага.
Между тем, основанные на золоте облигации были бы интересны населению, особенно мусульманскому. Сталкиваясь с проблемами хранения золота, многие готовы были бы покупать свидетельство, что такое количество золота хранится в том или ином депозитарии, т.е. фактически секьюритизировать золото.
Что еще кроме золота может стать залогом для получения кредита?
Например, организовать торговлю товарами на складе, ввести складские свидетельства. Все это на нормальных финансовых рынках становится вот именно той залоговой массой, под которую дают кредиты. Даже в такой нищей стране, как Бангладеш, создав залоговую массу, правительство обеспечило рост кредитования людей, у которых, как раньше казалось, и не было ничего. Аналогичный проект сейчас реализуется в Индии. У нас в стране потенциал для развития выгодного всем финансового рынка огромен, но он не используется.
Земля как предмет залога?
Вполне реально резко сократить издержки на привлечение кредитов под залог земли и объектов недвижимости.
Полезные ископаемые, те же нефть и газ?
У нас огромное количество разведанных полезных ископаемых, поэтому да – залог извлекаемых полезных ископаемых мог бы дать толчок развитию, например, сланцевой добычи нефти и газа. У наших крупных компаний, добывающих нефть и газ, денег много, им кредиты не нужны, и сланцевая добыча для них неинтересна. А вот для мелких и средних предпринимателей такое направление бизнеса весьма интересно, тем более, что инновации в добыче оказались удивительно совместимы с финансовыми инновациями.
Срочная торговля нефтью в мире устроена таким образом, что любой предприниматель может успеть взять кредит, подготовиться к добыче и продать нефть через фьючерс в те периоды, когда цена нефти обеспечивает необходимый уровень рентабельности добычи. При этом он может успеть продать фьючерсы как минимум в 2-летнем диапазоне, т.е. обеспечить себе сбыт на 2 года.
Сланцевая добычи нефти начиналась с мелких предпринимателей в США. Чтобы она начала развиваться у нас в стране, нужна только защита бизнеса, чтобы не пришел дядя начальник и не отобрал бизнес. Все остальное уже создала мировая финансовая инфраструктура.
Вообще, чтобы задействовать возможности населения – в качестве ли предпринимателей, в качестве ли инвесторов – необходимо защищать его права как инвестора и как предпринимателя таким образом, чтобы народ поверил, что риски малы, и можно инвестировать и заниматься бизнесом. И только тогда мы получим мощнейший ресурс для долгосрочного развития экономики, для ее модернизации.
Если начать его использовать, насколько могут вырасти объемы небанковского финансового сектора?
Мы считали, что с текущих 9% можно увеличить до 14-15% по отношению к ВВП при условии реализации предложенного комплекса мер по реформированию российского финансового сектора. Если же вернуть в систему пенсионные накопления, то возможный рост составит до 18-20%.
Структура финансовых активов домохозяйств, по странам. (Источник: Доклад “Реформа финансовых рынков и небанковского сектора”)
Если я вас правильно понял, то эти увеличившиеся деньги небанковского сектора, в отличие от банковского, могут пойти длинными инвестициями в экономику страны?
Сейчас, не имея возможности брать деньги на западных рынках, мы можем развивать свои финансовые рынки, своих внутренних институциональных инвесторов. И когда санкции будут сняты, фактор внутреннего мощного инновационного спроса станет дополнительным конкурентным преимуществом.
Посмотрите, ведь даже до кризиса 2008 года, Россия проигрывала Китаю, Индии, Корее, Гонконгу. То есть сопоставимым с точки зрения глобальных инвесторов странам с развивающимися рынками. Когда их спрашивали «почему?» – они говорили, что в России нет того, что называется внутренним якорем. Речь про внутреннего инвестора. Из-за его отсутствия, как только на мировом рынке что-то происходило, российские бумаги, российская валюта, финансовые инструменты падали гораздо быстрее, чем бумаги Китая, Бразилии и любой другой сопоставимой страны. Мы сильно проигрывали и проигрываем нашим партнерам по БРИКС, именно тем, что у нас нет вот этого внутреннего якоря. Но у нас есть сейчас замечательная возможность такой внутренний якорь создать.
Если этот якорь будет создан, то действительно после снятия санкций мы будем более интересны глобальным инвесторам, чем были в 2000-е годы. Проблема только в том, что этот якорь надо создать, а создать его можно лишь за счет интенсивного опережающего роста небанковского финансового сектора и развития финансовых рынков.
Юрий Алексеевич Данилов
К.э.н., ведущий научный сотрудник Института прикладных экономических исследований РАНХиГС при Президенте РФ, ведущий научный сотрудник кафедры макроэкономической политики и стратегического управления Экономического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова.
Комментарии (0)