Макрон: как и почему уходит популярность

Кирилл Бенедиктов

Эммануэль Макрон поставил своего рода антирекорд: согласно опросам IFOP, проведенным совместно с Journal du Dimanche (JDD), за два летних месяца его рейтинг снизился на 24 пункта. 10 пунктов президент Пятой республики потерял в июле и еще 14 — в августе.

Прежде такое удавалось — да и то не в таких масштабах — только Жаку Шираку в начале его президентства. В период с мая по август 1995 года бывший мэр Парижа, ставший хозяином Елисейского дворца после напряженной дуэли с социалистом Лионелем Жоспеном, потерял — в той же системе координат — 20 очков. Правда, потом ему удалось исправить ситуацию — не в последнюю очередь благодаря политике «сосуществования» правого президента и левого правительства.

Удастся ли нечто подобное Макрону?


Всего четыре месяца назад он триумфально выиграл президентские выборы, завоевав почти в два раза больше голосов, чем лидер Национального фронта Марин Ле Пен (66% против 34%). Казалось, две трети французского общества — за вычетом страшных «расистов, фашистов и ксенофобов», голосовавших за Марин, — сплотились вокруг молодого и перспективного выходца из финансовых кругов, любимца Жака Аттали, паладина европейского единства, «французского Обамы». Правда, поначалу некоторые предрекали ему сложности при взаимодействии с Национальной Ассамблеей; но после парламентских выборов в июне движение Макрона «Вперед!», переименованное в партию «Вперед, Республика!», уверенно заняло первое место и получило 308 мест из 577, обеспечив себе абсолютное большинство в нижней палате парламента.

И начал Макрон круто — победил в «битве рукопожатий» самого Дональда Трампа, не побоялся бросить ему вызов во время встречи Большой Семерки на Сицилии; принял, как равный, в Версале Владимира Путина и храбро раскритиковал при нем российских журналистов. Эти демонстративные проявления независимости и силы молодого президента не прошли незамеченными. Экс-губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер на весь мир объявил: для него «настоящая честь встретиться с великим лидером, президентом Макроном».

Французам это, несомненно, было приятно — хотя бы по контрасту с размазней Олландом, которого на международной арене не очень-то уважали. Но даже Олланда после первых четырех месяцев президентства поддерживали 54% опрошенных IFOP — то есть пусть шаткое, но большинство. Что говорить о награжденном обидной кличкой «пудель Буша» Николя Саркози, деятельность которого после первых 120 дней одобряли целых 69% французов! По сравнению с предшественниками «великий лидер» Макрон выглядит жалковато: его действиями на посту президента довольны лишь 40% французов, а вот 57% недовольны (из них 20% — «очень недовольны»).

Возникает, естественно, вопрос: чем же так успел насолить французским гражданам, еще четыре месяца назад восторгавшимся его победой над «расисткой и ксенофобкой» Ле Пен, красавец мужчина Эммануэль Макрон?

Следует признать, что Макрону действительно удалось реализовать некоторые свои предвыборные обещания: 29 июля был принят закон о «морализации политической жизни», который, по словам президента, должен вернуть доверие к общественно-политической жизни во Франции. Закон, запрещавший, в частности, парламентариям, министрам и чиновникам местных администраций нанимать на работу родственников, проходил через парламент не слишком гладко: 50 часов дебатов, более 800 предложенных поправок, резкая критика со стороны председателя фракции «Республиканцев» Кристиана Жакоба. Закон все-таки прошел, но спустя три недели Макрон назначил свою супругу Бриджит на неоплачиваемую должность в президентской администрации.

Этому предшествовала прогремевшая на всю Францию кампания по сбору подписей против назначения Бриджит официальной «первой леди» государства — под соответствующей петицией подписались около 180 тысяч человек. Конечно, главным требованием протестующих было как раз не допустить, чтобы Бриджит получала зарплату из бюджета — и это требование Макрон выполнил. Но на фоне только что принятого по настоянию самого президента закона о «морализации» эта деталь как-то потускнела.

Но дело не только в жене. Макрона критикуют еще и за то, что его близкий соратник Ришар Ферран, бывший генеральный секретарь движения «Вперед», а ныне председатель парламентской фракции «Вперед, Республика!» в Национальной Ассамблее, уже четыре месяца находится в центре коррупционного скандала — вяленького, но, тем не менее, скандала. А президент, который, по идее, должен был дистанцироваться от замазанного в неприглядных аферах соратника, заявил, что полностью доверяет Феррану.

Второе достижение Макрона касается его реформы трудового законодательства. Это излюбленный конек Макрона, который еще в 2015 г., будучи министром экономики в правительстве социалистов, стал автором закона об экономическом росте и экономической деятельности (его так и назвали «Закон Макрона»). Закон содержал меры, направленные на либерализацию, усиление конкуренции и развитие многих отраслей экономики, которые, по мнению Макрона, сдерживали глупые традиционные запреты — наследие борьбы французских трудящихся за свои права. Продолжением этой линии — уже после ухода Макрона из правительства — стал так называемый «закон Эль-Комри» (по имени министра труда Мириам Эль-Комри), который закреплял верховенство коллективного договора, заключаемого между работодателем и работниками над трудовым законодательством в вопросах, связанных с урегулированием рабочего времени и оплатой сверхурочных.

Закон Эль-Комри позволял работодателю ограничивать выплату компенсаций работникам при увольнении и значительно облегчал сам процесс увольнения (прежде уволить французского работника было совсем непросто).

Обсуждение закона Эль-Комри в 2016 г. вызвало массовые протесты во Франции, яростное сопротивление профсоюзов и едва не вылилось в правительственный кризис. В конечном итоге, после пяти месяцев обсуждения и незначительных уступок трудящимся Национальная Ассамблея все-таки одобрила этот закон под сильным давлением президента Олланда. А сейчас Макрон пошел еще дальше — во время предвыборной кампании он заявил, что собирается реформировать Трудовой кодекс в направлении еще большей либерализации. Речь даже шла о том, чтобы отказаться от принятой во Франции юридической системы в пользу системы, принятой в США (когда работник и работодатель имеют право заключать договор, не соответствующий законодательству).

И первые шаги в этом направлении уже сделаны: в последнюю неделю июля парламент официально разрешил правительству вносить изменения в Трудовой кодекс путем указов (par ordonnances). Это означает, что Макрон и его министры (а министр труда Мюриель Пенико полностью поддерживает главу государства, считая, что «Трудовой кодекс должен быть упрощен») смогут беспрепятственно менять законодательство в пользу работодателей, постепенно сокращая права трудящихся. Серия соответствующих указов, по заверению премьер-министра Эдуарда Филиппа, должна быть принята до 21 сентября.

Левые партии и профсоюзы готовят на сентябрь акции протеста — однако судьба закона Эль-Комри показывает, что в современной Пятой республике даже самый массовый протест не более, чем яркая деталь «общества спектакля»:, реально ни на что они не влияет.

Однако было бы сильным упрощением изображать Макрона этаким злобным наймитом крупного капитала, стремящимся урезать права трудящихся. В действительности он пытается найти решение нескольких чрезвычайно болезненных для Франции проблем — прежде всего, проблему безработицы. Сейчас во Франции почти 3 миллиона безработных, причем среди молодежи уровень безработицы составляет рекордные 24% (в Германии, например, в четыре раза меньше). Не в последнюю очередь это объясняется слабой мобильностью на рынке труда, когда защищенные законодательством сотрудники могут сидеть на своих рабочих местах до самой пенсии, даже если их КПД не особенно велик. Социальные завоевания прошлого — такие, как 35-часовая рабочая неделя, высокий уровень МРОТ (62% от уровня среднего дохода), высокий уровень трудовой защиты —хороши для тех, кто уже получил работу, но чрезвычайно осложняют жизнь молодежи, особенно выпускникам университетов. Макрон, не посягая пока на «святое» (на снижение уровня МРОТ, например), стремится к либерализации трудового законодательства там, где это возможно.

Одна из самых опасных для Макрона ловушек на этом пути — пенсионная реформа, необходимость которой давно назрела во Франции, как, впрочем, и во многих других странах ЕС, где наблюдается тенденция к неуклонному старению населения. Первые шаги президента на этом направлении уже вызвали недовольство населения Франции. Особенно это касается повышения выплат по Общему социальному взносу (CSG), непосредственно касающемуся пенсионеров. Согласно цитировавшемуся опросу IFOP, рейтинг одобрения президента сильнее всего снизился среди французов, вышедших на пенсию (-16) и достигших предпенсионного возраста (-14 в группе старше 50 лет).

А молодежь оттолкнуло снижение выплат по индивидуальным программам помощи в обеспечении жильем: хотя оно и было небольшим, но студенты, считающие каждый евро, отреагировали на него крайне негативно. В группе 18–24-летних рейтинг одобрения Макрона за последний месяц упал на 14 пунктов.

Такой же мелочью может показаться и восстановленное Макроном правило о том, что в первый день отсутствия на работе по причине болезни работнику не выплачивают заработную плату (эта мера в отношении госслужащих была в 2012 г. принята Николя Саркози, а в 2014 г. ее отменил Франсуа Олланд). Вкупе с крайне непопулярной реформой Трудового кодекса это привело к тому, что среди рабочих уровень поддержки Макрона упал на рекордные 18 пунктов.

Добавим к этому недавний «косметический скандал» — когда выяснилось, что за три месяца своего пребывания в Елисейском дворце Макрон потратил на услуги визажиста (некоей Наташи М.) целых 26 тысяч евро: разумеется, из кармана налогоплательщиков, а не своих собственных.

Самое болезненное разочарование — у тех, кто был когда-то очарован тобой. К Макрону это относится больше, чем к кому-либо из французских политиков, — слишком много на каждого из них, от Фийона до Марин Ле Пен, было вылито грязи во время предвыборной кампании, а из Макрона СМИ настойчиво лепили «белого рыцаря». Теперь приходится расплачиваться за чересчур щедрые авансы — а главный экзамен еще впереди. Как считает директор IFOP Жером Фурке, настоящая оценка обществом деятельности Макрона произойдет в сентябре, когда закончится «негласный иммунитет», которым обладает каждый новоизбранный президент в течение первых условных ста дней. И совсем не случайно именно на сентябрь намечены массовые акции протеста против реформы трудового законодательства, анонсированные крупнейшими французскими профсоюзами.

Сам же Макрон, между тем, занят укреплением не столько своих позиций внутри страны — где его пока что надежно прикрывает большинство «Вперед, Республики!» в Национальной Ассамблее и более или менее благожелательный фронт медиа, — сколько усилением своего имиджа деятеля европейского масштаба. Он посетил Зальцбург, где встретился с канцлером Австрии и президентами Чехии и Словакии, затем направился в Румынию и Болгарию. Румынии пообещал помочь присоединиться к Шенгену; Болгарию заверил, что она уже готова к вступлению в Шенгенскую зону. Там же, в Софии, президент Франции заявил, что берет на себя инициативу реформы Европейского Союза, и пообещал, что до конца года представит дорожную карту о необходимых ЕС реформах.

Реформы эти касаются, в частности, статуса гастарбайтеров из новых стран Евросоюза, которые сейчас имеют возможность получать рабочие места в Европе с меньшей заработной платой, чем в среднем в экономически развитых странах ЕС. Макрон настаивает на том, чтобы максимальный срок трудовых договоров с такими рабочими был сокращен с трех лет до года. И если болгары и румыны особенно не возражают — «только в Шенген возьмите!», — то в лице Польши Макрон приобрел влиятельного и довольно злобного врага.

Обвинив Варшаву в том, что она «выступает против европейских интересов и не имеет никакого отношения к развитию Европы», Макрон заявил: «Польша не определяет будущее Европы сейчас и не будет определять его в будущем». И немедленно нарвался на отповедь премьер-министра Польши Беаты Шидло: «Хотелось бы посоветовать президенту Макрону быть сдержаннее. Возможно, высокомерие, которое скользит в его комментариях, — результат отсутствия у него политического опыта. Хотелось бы посоветовать ему больше заниматься проблемами собственной страны: тогда, возможно, у него наладятся дела с экономикой, и французские граждане будут чувствовать себя дома в такой же безопасности, в какой они чувствуют себя, приезжая в Польшу».

Действительно, тяжелая криминогенная ситуация, тесно связанная с обилием агрессивно настроенных, враждебных европейской культуре мигрантов из стран Ближнего Востока и Африки, остается, пожалуй, самой острой проблемой современной Франции. В первые три месяца президентства Макрона обошлось без громких террористических атак, подобных той, что случилась на прошлой неделе в Барселоне. Однако на солдат и полицейских во Франции нападают более или менее регулярно — правда, власти предпочитают называть это не терактами, а «трусливыми актами агрессии». И уровень поддержки президента в армии и силовых структурах продолжает снижаться — особенно он упал после того, как в отставку подал начальник Генерального штаба Франции генерал Пьер де Вилье. История эта получила широкую огласку. Узнав о том, что оборонный бюджет Франции будет сокращен в этом году на 850 миллионов евро, генерал заявил: «Я не позволю так себя отыметь!», — а затем опубликовал в Le Figaro статью, где подробно описал проблемы, существующие во французской армии из-за хронического недофинансирования.

И хотя, приняв отставку главы Генштаба, Макрон тут же пообещал увеличить ассигнования на оборону в 2018 г. на 1,5 миллиарда евро, симпатии военных он потерял окончательно.

По-видимому, вывод польского премьера был верен: главная причина неудач Макрона — недостаток политического опыта. Но у французского президента впереди еще почти пять лет. Есть время исправить допущенные ошибки… или наделать новых.

Кирилл Бенедиктов
Источник