Русины и «украинцы»: вопрос о корнях

Вопрос, поставленный в заголовок настоящей работы, может вызвать удивление, равно как и кавычки, также поставленные вокруг хрестоматийного термина. Казалось бы, всем хорошо известно этническое членение славянских народов, в частности, существование трёх – и именно трёх! –народов восточнославянских – русских, украинцев и белорусов. Однако, автору, как историку, много лет занимающемуся ранней историей Славянского Мира, многое видится совсем в ином ключе.

Тщательное рассмотрение современной и старой литературы – как историко-археологической, так и историко-лингвистической, показывает, что славяне разошлись последние из всех индоевропейцев. Исследования же, пожалуй, наиболее авторитетного специалиста по этнической истории славянства В.В. Седова и некоторых других авторов показывают, что история славянских переселений, по меньшей мере, до начала X в., была очень бурной. Различные группы славян перемещались на огромные расстояния, принося свою культуру, антропологические и языковые особенности. Таким образом, три ныне существующие группы славянства – восточная, западная и южная – являются не только результатом дифференциации изначального языкового и этнокультурного славянского континуума, но и, в известной мере, результатом интеграции, когда из нескольких разнородных элементов постепенно складывались относительно однородные группы.

Так, будущие словене ильменские складываются на местном финно-угорском субстрате как минимум из двух основных славянских компонентов разного происхождения. В третьей четверти I тыс. н.э. сюда из Верхнего Поднепровья пришла первая волна славянских переселенцев. Вторая же волна мигрировала в данный регион в VIII в. (по А.А. Горскому – в середине IX в.), видимо, из славянских земель Южной Прибалтики (будущего Поморья). Языковеды, к примеру, иногда даже считают, что до начала XII века, т.е. до падения редуцированных (сверхкратких) гласных,славяне все говорили на диалектах одного и того же языка.


На последнем тезисе необходимо остановиться более подробно. Вспомним, что так называемые диалекты немецкого, арабского (не менее пяти основных) и особенно китайского (пять основных) отличаются друг от друга значительно больше, чем восточнославянские. В КНР это, в основном, и обусловило сохранение иероглифической письменности: иначе люди, живущие в разных провинциях, даже в Пекине и Шанхае, не говоря уже о провинциях Хэйлунцзян и Гуаньдун (северо-восток и юго-восток страны), просто не поймут друг друга.

Имея определённый опыт в изучении классического арабского языка – языка Корана, хадисов и классической арабской литературы VII-X вв. – едва ли не то же самое можно сказать и относительно современных арабских диалектов, разошедшихся очень серьёзно и между собой, и с литературным языком. Понимают это и сами носители языка. Вспомним хотя бы интересный пример, приводимый В.С. Рыбалкиным в относительно недавно вышедшей монографии, посвящённой классической грамматической традиции самих арабов. Сам учёный, пытаясь общаться с простыми жителями Марокко, не смог изъяснить свою мысль на местном диалекте и попытался сказать то же самое на литературном арабском, на что изумлённые арабы объявили, что чужеземец хочет сказать нечто на языке самого ас-Сибавайхи – великого грамматиста седой старины. Таким образом, можно понять, что сейчас так уже никто не говорит.

Однако, и китайцы, и арабы, и немцы никогда не ставят вопрос о необходимости признания нескольких китайских, арабских или же немецких языков. Почему же относительно восточных славян мы видим совсем иное?Возвращаясь же к «странному» заглавию настоящей работы, отметим, что в отечественной дореволюционной науке писали, оказывается, не о восточных, а о русских славянах. Слово Оукраина известно в древнерусском языке давно, с конца XII в., но обозначало, разумеется, не 'край', 'страну', как принято сейчас полагать на так называемой «Украине», а просто 'окраину'. Сделать такой вывод позволяет, в частности, анализ летописной статьи Киевского свода (1198-1200 гг.) под 1187 г., входящего в состав Ипатьевской летописи – грандиознейшего письменного памятника Руси, наиболее ранний список которого датируется началом XV в. Итак, обратимся к тексту.

В 1187 г., снова в очередном военном походе против половцев, в возрасте 32 лет умирает переяславский князь Владимир Глебович, внук Юрия Владимировича (прозванного через много лет после смерти «Долгая Рука», «Долгорукий»): «на томъ бо поути разболѣсѧ Володимеръ Глѣбовичь болѣстью тѧжкою, ѥюже скончасѧ. И принесоша и во свои градъ Переяславль на носилицахъ, и тоу престависѧ месяца априлѧ во 18 дьнь, и положенъ бысть во церкви святаго Михаила, и плакашасѧ по немь вси Переяславци, бѣ бо любѧ дроужиноу, и злата не сбирашеть, имѣния не щадѧшеть, но даяшеть дроужинѣ, бѣ бо кнѧзь добръ и крѣпокъ на рати, и моужьствомъ крѣпкомъ показаясѧ, и всѧкими добродѣтелми наполненъ, ω нем же Оукраина много постона».Перед нами – портрет идеального для того времени правителя, и Владимир, насколько можно судить, полностью соответствовал ему. Этот князь правил важнейшим форпостом обороны от кочевников, который и находился на самой окраине Руси и потому имел стратегическое значение.

Само обозначение Украина для южной части Руси появляется достаточно поздно, окончательно, по сути дела, только в XIX в., и явно производит впечатление искусственности, ибо такое обозначение шло не естественным путём, «снизу», а как бы «сверху», со стороны части интеллигенции. Таким же «учёным» названием стала и своеобразная языковая классификация Западной «Украины» создателем первой грамматики языка местных жителей – греко-римского священника И.В. Левицкого, который разделил жителей данного региона в зависимости от того, как они обозначали понятие 'только' на лемков, бойков и лишаков, что имеет аналоги в языковом делении средневековых итальянских диалектов на «языки» «ок», «ум» и «си» (от обозначения понятия 'да'), что знает каждый, знакомый хотя бы с «Комедией» Данте Алигьери.

Но вернёмся на юг Руси. Исторически неверным, как нам кажется, является и разыгрывание «венгерской карты» на «Украине», особенно в Закарпатье (исконной Подкарпатской Руси). Венгерское меньшинство на «Украине» (не менее 200 тысяч человек), имеющее немалую финансовую и организационную подпитку из-за рубежа, нередко лелеет мечту о «MagnaHungaria» («Великой Венгрии»), создание которой или хотя бы реализация тех или иных серьёзных шагов в данном направлении в корне противоречит славянским интересам и, добавим, Заключительному акту 1 августа 1975 г., подписанного в Хельсинки Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе. Добавим попутно, что договоры Польши и ФРГ 1970 г., Чехословакии и ФРГ 1973 г. и Заключительный акт 1 августа 1975 г., подписанный в Хельсинки Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе, частично восстанавливали древние северо-западные границы Славянского Мира.

Напомним, что после I Мировой войны Венгрия как побеждённая сторона, пусть и получившая, впервые за много столетий, полную независимость, потеряла 9 территорий, которыми она некогда владела, в том числе Галицию (Галицкую Русь) и часть «Лодомерии» (Волыни, искажённое «Владимирия», от названия г. Владимира-Волынского). Иные территории подобного рода – Хорватия (в династической унии с Венгрией с 1102 г.), Словения (Карантания, один из древнейших оплотов Славянского Мира на крайнем западе), Словакия, Воеводина, Трансильвания, Босния, Герцеговина. Две последние были оккупированы Австро-Венгрией по решениям Берлинского конгресса лета 1878 г. и официально аннексированы в 1908 г., что привело к Боснийскому кризису 1908-1909 гг. и едва не спровоцировало тогда мировую войну.

«Низовым»самоназванием здесь было либо обозначение себя просто как «местных», либо, чаще, как русских, русинов или руснаков, которое и следует, строго говоря, считать исконным для жителей «Украины».«В договорах с иностранцами все жители Древней Руси и тогда, когда она распалась, - читаем, в частности, у В.В. Седова, - в том числе новгородцы, славянское население Литовского государства и другие именовались русами или русинами». Обращение к памятникам домонгольского времени, в частности, памятникам международного права, доказывает правоту учёного.

Но почему же жители тех мест порой называли себя просто «местными»? Однако, подобное не вызывает удивления у специалистов по архаическим культурам. Так, согласно резонному мнению О.Н. Трубачёва, древнейшей была доэтнонимическая стадия, когда люди обходились простейшим самообозначением типа «мы», «свои» (ср. позднейшее тутейшие в Белой Руси, а также свеи как 'свои'). Позднее появляются этнонимы, построенные по тем или иным моделям.

Однако, там, где в силу определённых природно-географических (горы, леса, серьёзные водные преграды) и социальных причин сохраняется локальное сознание, люди вполне могут, причём столетиями, обходиться самообозначениями, находящимися на доэтнонимической стадии.
Однако, рассматривая интересующую нас проблематику, необходимо попытаться понять, как и почему ситуация на юге Руси в течение столетий менялась, и почему восток и запад «Украины» нельзя разделять. В качестве региона, основного для исследования, удобнее всего выбрать как раз-таки запад «Украины» - Карпаты, Закарпатье и Волынь, и на то имеются две причины: существует устойчивое мнение о серьёзной региональной специфике данных земель, но именно здесь и по сей день, если не считать Восточную Словакию, Хорватию и Воеводину, сохранилось население, прямо называющее себя «русскими» («русинами»).

Итак, начнём наш анализ. Судя по археологическим данным, собранным тем же В.В. Седовым, одна из частей исследуемого региона – Волынь – на поверку изначально оказывается не мадьярской «Лодомерией», а одной из частей славянской прародины, т.е. той территории, где сформировалось славянство как таковое – как одна из двух, наряду с балтами, ветвей индоевропейцев, сохранивших, по-видимому, наиболее архаичные черты.Кто же обитал в данном регионе? «Повесть временных лет» сохранила лишь некоторые сведения по этому поводу. В Лаврентьевской летописи читаем: «Бужане, зане седоша по Бугу, послеже же Велыняне», а чуть ниже - «Дулеби живяху по Бугу, где ныне Велыняне». Аналогичный текст видим также в Ипатьевской летописи, сохранившихся выписках Троицкой летописи и, в несколько изменённом виде, не влияющем на смысл сообщения, в Радзивиловской летописи и «Летописце Переяславля Суздальского». С появлением в последние годы известных работ А.В. Майорова и Л.В. Войтовича этническая история данного региона значительно прояснилась, что избавляет нас от необходимости рассматривать данную проблематику подробно. Отметим лишь одно обстоятельство: в эпоху относительного единства Руси Владимир Святославич, видимо, для укрепления западной границы, и основывает Владимир-Волынский.Таким образом, нахождение в составе могущественной Руси давало окраинным юго-западным русским землям определённые преимущества, в том числе и в наиболее важной тогда военной сфере.

В литературе, и не только той, которая идентифицирует себя как «украинская», значительное внимание уделяется Галицко-Волынской Руси XII-XIII вв., в том числе её князьям и княгиням. Данное явление вполне понятно и закономерно, ибо перед нами – интереснейший регион Руси и интереснейшая эпоха. Однако, можно ли согласиться с мнением даже наиболее уважаемых исследователей о некоей «особности» данного региона уже в предмонгольское время, серьёзном влиянии здесь Запада и пр.? О данном регионе как об олигархии пишут, начиная с XIX в. Здесь олигархические элементы постепенно также стали сильнее князя.К рассматриваемым авторам близки и некоторые зарубежные историки. В литературе известно мнение, согласно которому галицкие бояре даже стремились уничтожить у себя в земле княжескую власть, что для архаического политико-правового сознания следует признать немыслимым. В качестве причин могущества знати в этих землях историки указывали, в частности, слабость городов, большое значение боярского землевладения, а кроме того, польское и венгерское влияние. «Постоянное общение Галицко-Волынской земли со своими соседями – Польшей, Чехией, Венгрией – не могло, конечно, пройти бесследно для быта господствующих классов Галицко-Волынской Руси, развивавшихся в совершенно аналогичном направлении, - писал по этому поводу, в частности, Б.Д. Греков. - Польская шляхта XIII в. находилась в таком же состоянии, как и землевладельцы Галицко-Волынской Руси». Новое обоснование тезиса о крупном боярском землевладении в данном регионе предложил Н.Ф. Котляр. По его мнению, значительная общественно-политическая активность высшей знати в Галицко-Волынской Руси уже сама по себе свидетельствует о том, что аристократия обладала здесь немалыми земельными богатствами. К иному выводу при изучении данного вопроса в своё время пришел В.О. Ключевский. «Незаметно также, - писал он, - чтобы бояре были сильны землевладением. Господствующим их интересом и средством влияния было управление».

(...)
Окончание здесь