Ускоренная биотехнологическая эволюция

Российская компания «Биокад» начинала 16 лет назад с нуля. Сегодня это не просто один из лидеров отечественного рынка: у предприятия есть и амбиции, и возможности стать заметным международным игроком

Галина Костина


Генеральный директор «Биокад» Дмитрий Морозов вышел со своей компанией на глобальный рынок

Я помню, с какой гордостью 15 лет назад Дмитрий Морозов показывал новенькие цеха в подмосковном Петрово-Дальнем. Он был полон оптимизма и надежд, уверенности в себе. Что удивительно, Морозов и сегодня ими полон — просто теперь его оптимизм и уверенность имеют более фундаментальное основание. Раньше в какой-то мере он смотрел в будущее через розовые очки.

Используя модную формулировку психологов, Морозов тогда решил выйти из зоны комфорта. Он был успешным банкиром, достаточно финансово благополучным, «сытым», что ли… И эти сытость и сонность начали действовать ему на нервы, поскольку Дмитрий из людей харизматичных и неуемных. Всего один пример. Спрашиваю: «Вот вы уже столько всего настроили, на этом остановитесь?». Морозов вскидывает брови: «Да почему ж остановимся? Я не намерен…»


Снять розовые очки пришлось довольно быстро. Первоначальный план был таков: инвестировать деньги в строительство современного биотехнологического производства, начать зарабатывать на поставках лекарств в Россию, одновременно выпуская достаточно простой продукт, который найдет на рынке самое широкое применение, и, заработав на нем, вкладывать в более сложные препараты. В качестве простого продукта был выбран бифидумбактерин: а что? Тема раскрученная, должен пойти. Да и постарались на славу, сделали с разными вкусами, в привлекательных пакетиках и коробочках. А он не пошел. Это потом стало понятно, что он не сам должен был пойти на рынок — его должны были повести очень грамотные специалисты. Морозов же специалистами считал в первую очередь ученых, разработчиков, производственников.

О компании «Биокад»

Биотехнологическая компания «Биокад» — международная инновационная компания, объединившая научно-исследовательский центр мирового уровня современное фармацевтическое и биотехнологическое производство, доклинические и международные клинические исследования, соответствующие международным стандартам. «Биокад» — предприятие полного цикла: от субстанции до готового продукта. Производимые ею препараты предназначены для лечения онкологических, аутоиммунных, инфекционных заболеваний.

В компании работает более 1300 сотрудников, из них 500 — ученые и исследователи со средним возрастом 32 года. Офисы есть в США, Китае, Индии, Бразилии и других странах.

Выручка «Биокада» в 2016 году превысила 14 млрд рублей. К 2020 году прогнозируется рост выручки до 20–23 млрд рублей, экспорт составит 30–40% выручки.

«Биокад» ежегодно входит в национальный рейтинг «ТехУспех» и является участником приоритетного проекта Минэкономразвития РФ «Национальные чемпионы».

Смена авторитетов

Первая неудача и шесть убыточных лет. На вопрос, не хотелось ли в тот момент все бросить, отвечает: «Ну как бросить? Во-первых, были вложены мои личные деньги и деньги моих партнеров. Во-вторых, я все же понимал, что путь не может быть все время устлан розами. В это время я очень много читал — об экономике, о философии, об инновационном бизнесе, истории компаний. Кстати, прочитав книжку об Amgen, просто подивился: как все похоже! Во многом мы повторяем их историю, ну, естественно с нюансами. Эта компания тогда для меня была путеводной звездой, что ли. Сейчас уже нет».

Сейчас в авторитете у Дмитрия Морозова лидер в мировой онкологии компания Roche с входящей в нее Genentech — первопроходцем в биотехе. Морозов уважает фирму, с которой ему пришлось неистово воевать несколько лет назад за то, чтобы зарегистрировать в России первый биоаналог рошевского оригинального препарата, используемого в терапии онкогематологических заболеваний. Он выиграл. И осознал, что конкурентная борьба предполагает не только самые чистые и прозрачные приемы, — все нужно учитывать и стараться считать ходы, свои и чужие. Но главное, чему Морозов учится у того же Roche, — постоянно расширять компетенции, которые помогут делать технологические рывки.


Начиная с субстанции

Ставка на создание научной базы с первых же шагов развития компании оказалась верной. Хотя задача была не самой простой. С одной стороны, ученых хватало: в 1990-х институты разваливались, в результате чего «Биокаду» досталась значительная часть НИИ инженерной иммунологии вместе со зданием в подмосковных Любучанах; плюс группа ученых из новосибирского «Вектора». С другой стороны, у Морозова немало сил ушло на то, чтобы приучить этих замечательных людей не только увлеченно заниматься наукой, но и приближать ее с определенной скоростью к практическому результату. Разработчики не просто привыкли к разрисованным цветными кубиками планам-графикам по проектным препаратам — они стали испытывать незнакомое им ранее удовлетворение от того, что из их лабораторных пробирок может получиться лекарство, которое ждут больные люди. Ставка на R&D помогла быстрее выйти на те средства, которые стали наконец-то приносить компании прибыль. Первым знаковым продуктом стал препарат комбинированного интерферона для лечения урогенитальных инфекций. К моменту его запуска была нанята команда профессиональных продажников с опытом работы в фарме. И дело пошло. Следом появились гранулоцитарный колониестимулирующий фактор для онкологии и еще один препарат на основе бета-интерферона — для лечения рассеянного склероза. К препаратам интерферона присоединился еще один, для лечения гепатита С. У компании стала появляться прибыль, которую она могла вложить в следующую линейку лекарственных средств на основе моноклональных антител для лечения онкологических и аутоиммунных заболеваний. Это был очередной технологический рывок.



Да, пока речь шла не об оригинальных препаратах, но таков и был стратегический план — начать с простого, перейти к более сложным биопрепаратам, набраться опыта, а уж потом приступить к разработке инновационных продуктов.

По мере развития стало понятно, что нужно наращивать и производственные мощности. Построили второй корпус в Петрове-Дальнем, позже — завод по производству субстанций на основе моноклональных антител в Стрельне. Сейчас «Биокад» начинает строительство фармацевтического комплекса в питерской промзоне «Пушкинская». Там разместятся производство химических субстанций и готовых лекарственных форм, а также центр доклинических исследований. Кроме центра R&D в Любучанах появились еще два — в инновационных кластерах в Санкт-Петербурге: «Нойдорф» и «Фронтовая».

Немногие компании в России производят собственные субстанции, предпочитая покупать их в Китае или Индии: это дешевле. Но немногие в России производят и собственные оригинальные препараты или нацелены на их производство. А для этого, по мнению Дмитрия Морозова, у компании должен быть полный цикл, который она может контролировать. Производство субстанции нужно не только для контроля — оно дает возможность конкурировать с крупными игроками. Особенно если речь идет о дженериках. «Сверху локальную компанию поджимает крупный игрок, который может существенно снижать цену на препарат, а снизу ее поджимает производитель субстанции, стремясь к повышению цен, и все: у локальной компании нет маржи, нет возможности реинвестировать прибыль. А если ты делаешь субстанцию, что происходит? Берешь умных химиков, которых в стране, слава богу, много, даешь им задачу — и они тебе делают технологический процесс на 20–30 процентов дешевле, чем у тех же китайцев. И ты уже можешь конкурировать», — объясняет Морозов.

Выше биоаналогов

Поскольку Дмитрий Морозов изначально задавал высокие планки, он и ниши выбирал соответствующие. Онкология — очень сложная область со многими задачами, которые постепенно осваиваются. К тому времени как «Биокад» выстроил в 2013 году завод по производству моноклональных субстанций, у него уже были в разработках биоаналоги, чья патентная защита либо закончилась, либо срок подходил к концу. На то и был расчет: сразу же выдать качественные биоаналоги. И в 2014 году вышел первенец — аналог рошевского ритуксимаба. О, сколько было негатива, как со стороны западной фармы, так и со стороны отечественных медиков: наше не может быть хорошим. (Кстати, недавно общаясь с представителями западных фармкомпаний, я заодно спрашивала и об этом. Ответы по прошествии времени совсем другие: нет вопросов, снимаем шляпы.) Да и врачи уже не огульно критикуют качество.

В портфеле «Биокада» (45 молекул) почти 70% препаратов — для лечения онкологических заболеваний. Не только биологические, но и химические молекулы: одни мишени в опухолях лучше поддаются маленьким молекулам, другие хорошо закрываются большими антителами. Так что у компании есть комплексное предложение для рынка.

Современные противоопухолевые средства, особенно таргетные и на основе антител, довольно дороги. И даже биоаналоги, стоящие дешевле оригинальных, дают «Биокаду» хорошую финансовую подушку, которую можно использовать для инвестиций — в оригинальные препараты. Морозов говорит: компания накопила столько компетенций, что стала «выше» разработки и производства биоаналогов: «Нам уже не только неинтересно копировать, нам интересно, а главное — у нас есть возможность и способности — делать свои препараты, которые будут защищены патентами».

Сейчас одна из топовых разработок «Биокада» — иммуно-онкологический препарат на основе антител к рецептору PD-1 — абсолютно в мировом мейнстриме. На рынок из этой серии вышло три препарата, многие мировые гранды фармотрасли работают над данной темой, поскольку иммуноонкологию называют очередной революцией.

Действительно, цель этих препаратов — заставить иммунную систему бороться с опухолевыми клетками. Иммунитет и так постоянно с ними борется, но на каком-то этапе развития опухоли он перестает справляться, к тому же злокачественные клетки запускают массу методов защиты. Новые препараты призваны решить непростую проблему.

Еще одно важное преимущество — препараты должны справляться с разными видами опухолей, что сейчас и доказывают многочисленные клинические исследования. «Мы не впереди планеты, но очень близко. И сейчас это даже к лучшему: первопроходцы пробивают дорогу на рынок, тратя на это огромные ресурсы. У нас таких пока нет, так что удобнее следовать в фарватере», — улыбается Дмитрий.

В разработке гены и клетки

Это не означает, что у компании нет амбиций в будущем вырываться первой с оригинальными препаратами. В разработке — несколько десятков проектов на разных стадиях исследования и развития. У «Биокада» уже есть две отлаженные технологические платформы — MabNext (10 оригинальных проектов) и ChemNext (8 оригинальных проектов). Первая помогает сделать практически любое моноклональное антитело под определенную мишень, вторая — химическую молекулу под мишень. «Есть задача: такой-то таргет или мишень надо блокировать маленькой молекулой, — рассказывает Дмитрий Морозов. — Начинается компьютерное моделирование, получаем библиотеку, принимаемся ее скринировать, выбираем лидеров, химики пробуют синтезировать — оп, получаем оригинальную молекулу. Утрирую, не все так просто и гладко. Но платформы значительно облегчают процесс. И это уже отработанные вещи. А есть технологии в развитии, к примеру, генные».

Разработка гентерапевтических продуктов пока ведется в лабораториях перспективных технологий. На лабораторном уровне уже работает, в частности, 9-й фактор для лечения гемофилии. С помощью специального вектора в организм вводится нужный ген, который будет экспрессировать этот фактор. Еще одна прорывная разработка связана с клеточными технологиями и редактированием генома. С ее помощью можно будет, к примеру, обучать Т-лимфоциты и прицельно натравливать их на опухолевые клетки. Морозов рассчитывает, что уже через год эти две технологии выйдут на этап исследований на животных. А в принципе через некоторое время это будут отработанные технологические платформы, которым под силу решать практически любые задачи: хотите вставить такой ген или сякой — да без проблем.

Заметим, что исследования основаны на сравнительно недавних научных открытиях, и во всем мире подобные разработки ведутся пока на лабораторном уровне. На рынке есть всего несколько гентерапевтических препаратов (и кстати, один из них — российский, от Института стволовых клеток человека). Ну разве не круто, что наши молодые компании не боятся делать то, что делают признанные лидеры мирового рынка? Не боятся, потому что чувствуют уверенность и силы.



Знания и люди

Откуда берется уверенность? И откуда силы? Морозов говорит, что такая ускоренная эволюция его и еще нескольких российских компаний вряд ли была бы возможной лет двадцать назад. И дело даже не в финансах — они и тогда были. Равно как и амбиции.

Пожалуй, за эти годы стали более открытыми глобальные знания в области биологии, которые в последние пару десятков лет росли стремительно: открытия следовали одно за другим. Их тут же подхватывали исследователи всего мира, и наши не были исключением. Но какое-то время у нас практически не было специалистов: те звездочки, которых рождала наша научная школа, уезжали за границу. Здесь им «светить» было негде. Сейчас и вузы стали подстраиваться под формирующиеся компании, и компании ставят задачи, интересные талантливым молодым ученым и исследователям.

«Можно сколько угодно ругать советскую систему, но учили хорошо. И сейчас еще математика, физика, биология у нас на высоком уровне, — уверен Дмитрий. — И эти люди прекрасно осваивают мировой багаж знаний. Нужно только погрузить их в нормальную среду, где решены все бытовые, снабженческие проблемы, настроен грамотно менеджмент, а главное, поставлены задачи мирового уровня: давайте, ребята, ройте землю, находите золото — и эта молодежь будет работать на мировом уровне». Пока компания в основном работает с теми знаниями, которые были «нарыты» иностранными учеными. Понятно, что при тех турбуленциях, которые трясли нашу науку, ждать взрывных открытий, может, и не стоит. Но Морозов утверждает, что и наука сейчас меняется. Появляются молодые люди в академических институтах, понимающие, где «рыть», как это можно будет применить. У них локаторы настроены на индустрию. Да и в самой компании есть предсказания новых мишеней, которые можно будет использовать для разработки новых молекул.

Проблем с кадрами у «Биокада» нет. Он сотрудничает со многими вузами, в некоторых у нее свои кафедры, к ней выстраивается очередь из студентов и аспирантов. «Мы уже сейчас имеем такие мощные исследовательские ресурсы, что другим российским компаниям до нас далеко. А я бы сказал, что и многим мировым», — не без гордости говорит Дмитрий Морозов. В компании более 1300 сотрудников, 500 из них — ученые и исследователи со средним возрастом 32 года.

Важным помощником стала Федеральная целевая программа «Фарма 2020». Морозов считает, что эта программа наиболее успешная из всех существующих, и она реально дает эффект, отрасль хорошо растет. В программе все продумано, отчасти благодаря тому, что в ее формировании участвовали представители бизнеса. «Фарма 2020» поставила вполне реализуемые задачи и предложила для их решения работающие инструменты. Такие программы, по его мнению, можно было бы экстраполировать и на другие отрасли. Буквально из ничего, из развалин отечественная фарма выросла, появились компании, которые не только вытеснили иностранцев со своего рынка, но еще и твердо намерены выходить на мировой.

Ближайшая цель «Биокада» — стать международной компанией. Что это значит? «Биокад» уже доказал, что делает препараты, соответствующие международным стандартам. Регистрация в разных странах — задача чисто техническая, на ее решение может уходить от двух до пяти лет. Главное — это специалисты, которые знают национальные рынки и умеют продвигать на них продукт. Пока «Биокаду» хватает российского рынка, который в сегменте онкологии еще очень и очень далек от насыщения, и тех зарубежных, куда компания экспортирует свою продукцию. А это около 40 стран, таких как Бразилия, Монголия, Шри-Ланка, Вьетнам и множество других, уставших от бигфармы, которая держит их за туземцев и продает лекарства задорого. Понятно, что они отдадут предпочтение российской фирме с такими же лекарствами, но предлагающимися существенно дешевле.

Дмитрий Морозов реалист и не хочет забегать вперед, он отчетливо понимает, что компания во времени и пространстве проходит положенные этапы, хотя и с большей скоростью, чем другие. «А что делать? Это вопрос выживания», — говорит он. Морозов пока не претендует на то, чтобы стать где-то глобальным лидером. Но закладывает такую мощную технологическую основу, что у компании есть перспективы удивить мировую фарму.

Многие лидеры мирового фармрынка — компании с солидным стажем: Roche, Pfizer, Merck, Bristol-Myers Squibb, Johnson & Johnson больше 100 лет. Первой биотехнологической компании в мире, Genentech, уже 41. Нашему лидеру биотеха, компании «Биокад», всего 16, и она уже несколько лет назад спорила с грандами за возможность производить сложные биоаналоги, а сегодня наравне с ними разрабатывает революционные противоопухолевые препараты. Основатель «Биокада» Дмитрий Морозов не видит в этом ничего необычного. Во многом, по его мнению, такой ускоренной эволюции способствуют открытость научно-технологических знаний и прекрасные российские специалисты.

Галина Костина
Источник