Золото скифов в каждом из нас

Павел Зарифуллин


Павел Зарифуллин, директор Центра Льва Гумилева, писатель и идеолог движения «Новые скифы» в эфире радиостанции «Говорит Москва в программе «Урок россиеведения».

— Пару дней назад вышел фильм, который называется «Скиф» (2018), не все еще успели на него сходить. Павел, я бы хотела, чтобы Вы наших слушателей подготовили к походу в кинотеатр, или, может быть, всё-таки к прочтению какой-нибудь полезной книги. Расскажите нам подробнее.

— Обязательно посмотрю этот фильм, потому что это наша тема — скифы. Надеюсь, что фильм не разочарует. Потому что, судя по картинкам, всё-таки там красочно. Фэнтези? Пусть фэнтези. Но, это же наше фэнтези. Пусть лучше наши дети играют скифов, чем в эльфов, троллей и других всяких странных существ. Вообще, слово «скифы» — прекрасное. Оно бодрит! Кого не спроси, всем слово «скифы» очень нравится. Кто-то вспоминает золото скифов, кто-то шоколад. Вот в Казахстане замечательный есть шоколад «Золото скифов». Кто-то вспомнит спортивный клуб имени Фрунзе. Или велосипед, мотоцикл «Скиф». А в Якутии есть мясная сеть «Скиф». То есть, это слово не имеет отрицательного значения, отрицательной коннотации. Под словом «скиф» все понимают что-то хорошее. Это такая редкость в наше время. Поэтому, я думаю, этим словом надо дорожить его любить и всячески превозносить.


— Откуда оно всё-таки произошло? То ли это скитальцы, то ли это некие лучники? Как образовалось это название народа?

— Это тотемное название кочевых племен, которые кочевали по территории нашей страны, на территории Казахстана, современной Украины, России в первом тысячелетии до нашей эры и до V века нашей эры. Это тотемное название многочисленных племён. Скифы — греческая огласовка. Сами себя они называли саки. Город Саки, например, в Крыму или Сака. А на древнеиранских наречиях, поскольку они говорили на языках древнеиранской группы, это обозначает «олень». Это слово, как ни странно, осталось в русском языке под названием «сохатый». Или соха русская, которая похожа на оленьи рога. И где бы скифы ни появлялись, везде они оставляли этого оленя. Поэтому олень является священным животным очень многих племен. В этом смысле, сейчас, как раз, время оленей и все ходят в свитерах, в куртках с оленями. Множество народов по сию пору считают, что они от скифов произошли. Это племя, которое нас объединяет по сию пору.



— Но мы знаем о скифах не так много, есть много разных противоречивых версий. Знаете, я залезла в Википедию, чтобы посмотреть, что они пишут о скифах. И там такая совершенно тусклая формулировка – «Скифы — древние ираноязычные народы, существовавшие в восьмом веке до нашей эры — шестом веке до нашей эры. Скифы не имели письменности. От их языка известно только несколько слов. Прямым потомком скифского языка в современный период является осетинский язык».

— На самом деле, мы можем говорить об этом часами! Когда я начал изучение скифства, как явления философского, культурологического, выяснил, что большинство народов на территории Евразии так или иначе считает, что они от скифов произошли. Скифы — это такие мифические первопредки. У них была культура курганов на огромной территории от Монголии до Европы, на этом кургане и стоит наша цивилизация. Условно говоря, европейцы в философском смысле считают, что они все пошли от эллинов и римлян. Хотя англичане явно никакого отношение к эллинам и римлянам не имеют. А мы, в след за Александром Блоком, можем сказать, что «скифы — мы!» Все мы имеем отношение к скифам либо с точки зрения языка, либо с точки зрения генетики, либо с точки зрения культуры. И в этом плане, конечно же, к этому народу стоит присмотреться. Тюрки считают, что они скифы, они живут на тюркских курганах на Алтае. В Туве монголы считают, что они скифы, они кочуют, как многие кочевые племена, также как и скифы. Русских или украинцев спроси, конечно же, ответят, что от скифов происходят. То же самое кавказцы скажут, то же самое множество народов ответит — от Афганистана до Шотландии. И когда мы скифство стали поднимать в России, то очень много писем стало к нам приходить и из Соединенных Штатов Америки, из Швеции, из Японии. Там нашлось огромное количество людей, которые тоже считают, что они от скифов происходят. Ну, такой волшебный народ, народ первопредок.



— Этот народ, с которым многие хотели бы себя отождествлять, оброс большим количеством мифов и мифологизирован. Что из этого, реально историческая правда?

— Уже трудно сказать, что, реально историческая правда, что нет. На самом деле скифы — наследники кочевой культуры, которые жили в наших степях южнорусских в третьем, втором, первом тысячелетии до нашей эры во времена, когда появилось колесо, первые боевые колесницы, культура курганов, и когда произошёл некий энергетический всплеск. Эти кочевники на боевых колесницах, как раз, с территории нашего Южного Урала, из священных таких городов, как Аркаим, Синташта, отправились во все стороны Евразии и стали для многих народов богами. Потому, что мы смотрим, у египтян — тот кто на колеснице — Фараон, он бог. У греков, у иудеев, если Илия на колеснице изображен, он равный богам взлетает в огненное пространство бога Ягве. Плюс, скифы всё делали из золота. К золоту отношение очень позитивное у большинства людей. А они изготовляли уникальные фигуры в зверином стиле. Это битва хищников и травоядных, либо львы нападают на лошадей, оленей, либо хищные птицы. В этом была основа скифской философии через звериный стиль. Они считали, что хищники — это тьма, травоядные — это свет. Тьма пожирает свет, потом рождает его заново, вместе они формируют вселенную. Вот эта уникальная, удивительная философия, она поражает до сих пор. И вроде бы вскрывают курганы чуть ли не каждый год, и находят до сих пор скифские артефакты, потому что курганы на юге Сибири, на юге России, они полны до сих пор скифским золотом. И получается, что если дать старт нашей культуре, дать старт россиеведению, то скифы будут первыми. Если для Европы это эллины, это 7 эллинских философов, а кто был равен эллинам или кого они, как бы, считали своими конкурентами, ну, как раз, получается, что скифы.



— Наши слушатели спрашивают, какое отношение скифы имеют к индоевропейцам?

— Они говорили на языке индоевропейской группы. Сейчас этих языков осталось не так много на земле. Это так называемая восточно-иранская группа. Совершенно верно, что осетины говорят на языке этой группы, но также говорят на скифском наречии народы Памира и пуштуны в Афганистане. Очень специфические интересные народы. До сих пор вокруг этих народов идет своеобразная жизнь.

— По сути, скифская империя прекратила, если можно это так назвать, свое существование за много-много лет до нашей эры. Но в разные моменты истории наша действительность вдруг принимает на себя некую скифскую преемственность, кто становится проводником этой идеологии, идеи, философии наследников скифства?

— В 19 веке, когда возникла современная российская культура, во времена Пушкина, во времена там Лермонтова, Гоголя шел поиск национальной идентичности. Стали задаваться вопросом — кто мы такие? Может быть, даже раньше, ещё во времена Ломоносова, Державина шли споры о том, кто мы такие по отношению к западу. Потому что всё равно, так или иначе, российская, новейшая российская культура, имперская мерила себя так — есть Запад, есть мы. Очень помог, как ни странно, господин Наполеон. Когда он приехал на территорию России, очень долго здесь мотался и добрался до Москвы, он ждал ключи от города, однако он увидел, что русские вместо того, чтобы отдать ему ключи, взяли свой город сожгли и ушли. Тогда он закричал во все горло, что «это скифы, это скифы». Он нас узнал, тогда заговорили о скифской войне, которую вел Барклай-де-Толли, что он, как скифы когда-то войска Дария, завел чёрте куда, измотал и заставил просто погибнуть в этих снегах, в этих бесконечных территориях. Одновременно Денис Давыдов организовал скифскую партизанскую войну, стал себя тоже отожествлять со скифами. Одел черкесское платье. А черкесы, как ни странно, до 19 века носили платья очень похожие на скифскую одежду. И Пушкин говорил — Я пью, как скиф! Он имел в виду, что не разбавляет вино водой, как греки.

Окончательная структуризация этого слова произошла во времена русской революции ровно 100 лет назад, когда появилась культурная группа «Скифы». Это писатели, поэты Серебряного века, которые поддержали русскую революцию. Они были литературными попутчиками партии левых эсеров, которые вместе с партией большевиков захватили в семнадцатом году власть. Блок, Белый, Брюсов, Есенин, Пастернак, Мандельштам. Ну, и близкие к ним Прокофьев, оформлял их сборники Петров-Водкин. Весь цвет русской культуры. Они сказали — Мы скифы!И всем это очень понравилось и тогда как будто скифы вернулись. Вернулись тачанки — боевые колесницы, вернулись будёновки, которые ничем не отличаются от скифского шлема. То есть произошла некая реинкарнация. Вот это золото, скифское золото, которое лежало тысячелетия под курганами, оно неожиданно, в связи с революцией было как бы взорвано, и они вышли эти золотые скифы, в капюшончиках, в своих будёновках и снова исчезли.

— Появились неожиданно? Но, ведь до этого Герцен упоминал о скифах и Достоевский. Ну, вообще-то у Достоевского скифы были приравнены к варварам. Ну, судя потому, что я помню из Неточки Незвановой — Скифство, это варварство! Как эти понятия соотносятся в двадцатом веке?

— Еще раз скажу, что, конечно же, большевики или левые эсеры, суть самые скифы, эти в будёновки одетые, идущие там, скачущие со своими саблями, с пошитыми какими-то странными бранденбурами, казались для Европы, для капиталистической, империалистической Европы, ну совершенными варварами. Если они — эллины, то кто же, кто мы, все остальные? Конечно же, варвары. Но с точки зрения, как раз, русской культуры, с точки зрения Герцена, в скифстве было какое-то живое начало. Они считали, и что тогда уже модно было говорить, что Запад устал, что Европа умирает, что западная культура разрушается. И варварство может принести какое-то обновление, жизнь снова закипит. Брюсов писал — Где вы грядущие гунны? И, естественно, когда уже надел золотую маску скифа на себя Александр Блок, утонченный поэт серебряного века, и признался – Да, скифы мы! То конечно же, произошло что-то невероятное. Тогда произошла революция. И произошло это обновление, жизнь, которая дала на 100 лет огромный импульс для нашей страны.



— То есть понятие разрушения является, таком случае, одним из ключевых в скифской философии?

— Нет. Это появление нового, иного, которое дремлет в нас, живого, возвращение звериного стиля, появление божественного через звериное. Что такое звериный стиль? Бьются звери на пекторалях, на зеркалах, но когда всё это складывается в узор, появляется некий иероглиф, появляется божественное слово. То есть идёт разрушение, а потом идёт невероятное созидание. В этом смысле, конечно же, революция, как раз, была скифской, очень архаической. Писатели, поэты, которые к ней примкнули, считали, что это революция не марксистская, что это революция ни какая не прогрессиская. Наоборот, это возвращение к дикой архаике, к жизни, крови, энергиям, которые мы когда-то утеряли.

— Ну, по итогам революции, в общем-то, эта мысль не оправдала себя в их глазах?

— На самом деле, таким воплощением скифской революции 17 года, я считаю, полет Гагарина в космос. Он на новом витке, но как когда-то его давние, давние предки кочевники скифы, отправился в небесную даль на новой колеснице, нового типа покорять новые пространства. И, в этом смысле, скифская этика — это мобильность, активность, пассионарность, жить без горизонта. То есть, скифы не приемлют границ этой точки зрения. Если ты находишься в степи, в русской, допустим, то тут вокруг горизонта нет. Ты смотришь вокруг и видишь, что планета круглая. В этом смысле русский космизм, который есть в сердце каждого русского человека, что вселенная это космос, что пространство бесконечно, он как раз и отразился, я думаю, в покорении русскими космоса.



— Да, ну если категоризировать то, что вы сейчас сказали, судя потому что написано многими, многими исследователями, скифство подразумевает некую трансцендентальность. То есть, это соотношение с неким космизмом, с некими другими мирами, но это не религия. Как бы вы охарактеризовали это — религия, секта, философия, что это?

— Просто это мировоззрение. Действительно, гении нашего Серебряного века не искали просто удачное слово или удачную рифму для себя. Они искали мировоззрение, понимание кто они такие, русские ли они или коммунисты, или там социалисты, или советские люди. Кто они, в таком вселенском, философском плане? И слово «скифы» пришлось тогда очень кстати. Я думаю, что сейчас опять пробуждение интереса к этому слову говорит о том, что мы снова спустя 100 лет опять приходим к тому же, мы пытаемся с точки зрения «россиеведения» понять, кто мы такие. Русские, россияне, многонациональный народ, как нас называют, или постсоветские люди. А слово скифы объединяет всех. Для угрофинов пермский звериный стиль, конечно же, обращение к скифам. Тюрки — скифы, кавказцы — скифы, и славяне — скифы. А как может Россия Кавказ примирить? Только тем, что и мы — скифы, и они, это как-то примиряет, радует, даёт надежду. Узнавание самих себя это очень важная вещь. Когда-то, западные люди объявили себя эллинами, римлянами. Это не сразу произошло. Западный мир развивался по своей логике. Они называли себя христианами, но в какой-то момент когда произошла реформация, произошел раскол западного мира на протестантов и католиков. Выяснилось, что ничего их там не объединяет. Там ты за папу или за императора, там ты за протестантов, или за католиков. Ну, и они резали друг друга очень активно. Тогда очень умные люди, гении Возрождения предложили удлинить историю, это произошло в 16 веке. Они предложили, историю свою считать не от Христа, а чуть дальше от Рима и Древней Греции. Запад существует на этой парадигме до сих пор. В этом смысле скифство — это такая же парадигма, но для нашего пространства. Можно назвать его советским, постимперским, постсоветским, российским, как угодно, евразийским. Скифство объединяет то, что не объединяется в пазл с точки зрения Владимира Красно Солнышко. Да, был фильм Викинг. Ну, и люди выходили, плевались или там Коловрат. Для одних это хорошо, но для половины населения нашей страны не очень, потому что у нас сколько татар, башкир в России, тюрок. А скифы мирят всех, они так давно жили, что никто ничего уже не помнит, что они плохого сделали. Ну, и всё у них было из золота. Это так притягательно.



— Как же быть тогда со столпом нашего, русского народа, у которого всё-таки есть общепризнанные церковь и религия, как это соотносится?

— Ну, во-первых, скифы — это был союз племен. То есть, ясно было это всем, кто описывал этих скифов, чтобы был союз племен с разными религиями. У всех племен были разные религии. То есть тогда уже это пространство оно было достаточно толерантным по отношению к разным религиям, как и сегодня в России. У нас несколько религий. Православие, ислам, буддизм, иудаизм. Даже в русском народе есть старообрядцы, русские протестанты. Все наши, все родные, все мы — скифы. Когда слово «мы» добавил Блок, всё расцвело. Ещё раз я добавлю, с точки зрения россиеведения, именно со скифов стартовала история на этой территории. Вот что было до скифов, мы можем только догадываться. Археологи Зданович и Генинг раскапывают города на Южном Урале. Там прекрасные кузницы уже тогда были. Тогда был водопровод, 2000 лет до нашей эры! Но кто его проводил, какая там была культура, мы можем только догадываться. Со скифов началась история этой территории. Поэтому от них можно считать. Вот они эта точка, из которой родилось множество народов, царств, территорий. Поэтому они нам дороги.

— В этой парадигме скифства категория евразийства какое место занимает? Это тождественные понятия?

— Тождественные. Просто евразийство, оно объясняет как философия, как идеология, об объединении народов нашей территории, от Балтики до Китая с точки зрения географии. А скифство с точки зрения истории. И когда они вместе — все сходится. Тогда получается совсем хорошо у нас, органично. Да, скифство, евразийство дополняют друг-друга.



— Скифcтво вполне себе пацифистская идеология, так ли это? С понятием жестокость, что делать?

— Скифы же были прекрасные воины и они, где возможно, там и воевали. Везде сражались, оставили о себе след. Это, как раз, герои такие, ну не на тачанке там, не с пулеметом только, а с акинаками. Вот они скачут, едут и этот героизм, запечатлённый, как раз, в изысканных предметах звериного стиля, будоражит до сих пор. Если вы зайдете в Эрмитаж на выставку древности, и доберётесь до скифов, то как будто инопланетяне стучатся в нашу юдоль, в наше стекло. Настолько невероятная цивилизация, настолько энергия, которая бьет от них по сию пору. Поэтому скифы всегда возвращаются. Всегда, когда русским плохо, они обращаются к скифам. В 1812 году, и в 1917 году, и получается сейчас, когда России тоже не очень замечательно. Плюс возвращение Крыма подтолкнуло. Это одно из самых скифских мест. Там как раз было скифское Царство. Одно из последних там находилось, именно в Крыму, а мы его, получается, недавно вернули в родную гавань.

— Друзья, я напоминаю, что это программа «Урок россиеведения». Мы с Павлом Зарифуллиным, директором Центр Льва Гумилева и идеологом движения «Новые скифы», продолжаем говорить о нашем происхождении и скифах, как одном из основных элементов культуры, который влияет на наши умы и на нашу философию. Друзья, я вас предупреждаю, если вы услышали грохот в нашем эфире, то не пугайтесь. Это, судя по всему, по нашей студии какие-то новейшие скифы пробивают себе путь на волю. Поэтому не переживайте, мы продолжим говорить об истории, о мифологии, о древних и новых скифах. В общем, Павел, новые то скифы, в какой момент появились? Вот то движение, которое вы возглавляете?

— Скифское движение было создано заново зимой 2011-2012 гг. в Петербурге. Мы, его создатели, были, как и 100 лет назад, писатели, художники, музыканты. Петербургский писатель Александр Секацкий, Герман Садулаев и музыканты, художники. Ну, Рада Анчевская, наш друг, музыкант. Потом выяснилось, что в соседнем доме на Суворовском была типография, которая печатала первый сборник «Скифов». Это было такое духовселение. И мы воссоздали движение потому, что был интерес к этому, какая-то энергия, волна. А потом начались политические события и, я понял через некоторое время, что действительно скифы появляются в сложной ситуации для нашей страны. Когда было присоединение Крыма, там уже, как раз, совсем скифство такое пошло, гиперактивное со всех точек зрения. Потому, что участвовали в воссоединении Крыма, как раз, наши ячейки скифского движения, и как среди русских, так и среди крымских татар. И когда был референдум в Крыму, мы там находились наблюдателями. Я сказал, что понятно, что там проголосуют за, но мы должны же и предков спросить. А в Симферополь ехать далеко не надо, там находится город Неаполь Скифский. Мы, как раз, поехали в это старинное городище. И мы спросили. Ну, после этого всё пошло, как по маслу, и Крым вернулся в родную гавань. Стали появляться отделения нашего движения, хотя мы не ставили такой суперзадачи. Это было изначально культурологической задачей. Возрождением культуры скифского движения. Но, стали появляться люди, которые стали себя отождествлять с новыми скифами в разных странах от Молдавии до Таджикистана, от Приднестровья до Якутии, представители для разных народов, разных культур, а потом уже дальше пошло. Вот как я говорил, стали писать и Шотландии. Перевели мою книгу «Новые скифы» на английский в Лондоне. Сейчас перевели эту книгу на «дари» в Афганистане. Огромный интерес проснулся у самых разных народов, представителей самых разных людей. Это говорит сегодня о том, что, как раз, люди ищут не просто свои корни, а своё место в мире. Кто они такие?

— В какой момент получилось в двадцатом веке, что такое активно развиваемое художниками, поэтами и в общем-то людьми культуры движение скифов вдруг угасло или куда делось, ушло в подполье?

— Оно было, так или иначе, связано с движением левых эсеров. Все мы считаем, что в семнадцатом году произошла революция, где победил Владимир Ильич Ленин, партия марксистов. Потом построили заводы и газеты, пароходы. Потом родился Зюганов. Вот так все считают, что всё и происходило. Это не совсем так. Революцию 17 года подготовили, организовали русские народники, так они себя называли. Впоследствии, их стали называть эсерами. Социал-революционерами. Они провели революцию 1905 года, Февральскую революцию 17 года. У них были различные фракции более радикальные, менее радикальные. И большевики уже пришли, когда всё уже лежало на блюдечке с голубой каёмочкой. В этом, конечно, огромное политическое чутье Владимира Ильича Ленина. Но, даже революцию Октябрьскую 17 года большевики сделали не одни. Мы об этом забываем, но партий было две. Партия большевиков, Коммунистическая партия, которая стала после В(к)ПБ, и партия левых эсеров, которая тогда же и возникла, как отколовшаяся от основного потока эсеровской партии. Одним из лидеров которой была достаточно известная женщина Мария Спиридонова, которую вообще отождествляли с Россией. Она была узницей различных лагерей, красавицей, легко мобилизовывала людей на митингах. Матросы вставали и шли туда, куда она говорила. Благодаря тому, что левые эсеры остались и пошли вместе с большевиками, поскольку эсеры — народники, они были партией крестьян, и крестьяне воспринимали эту партию, как свою, Ленин получил власть в крестьянской стране. Исключительно поэтому. А все, эти, большое количество, писателей, поэтов, они шли вслед за этими людьми. В том числе такой поэт, как Сергей Есенин, который пишет в своей биографии, кто он вступил в партию эсеров под влиянием основателя скифского сборника Иванова-Разумника и своей жены Зинаиды, а когда произошла революция, ушел с левым крылом. Он был левым эсером. Эта партия вместе с Лениным начинала строить советскую власть. Были министры, левые эсеры, их называли скифской партией, революционными скифами. Один из комиссаров левых эсеров придумал красную звезду и знак, тогда был не серп и молот, а молот и плуг. Он остался некоторое время параллельным гербом молодого советского государства.

Левые эсеры придумали стиль новой страны. Например, Блюмкин известный революционер, такой русский Индиана Джонс, человек который был прототипом разведчика Исаева в том числе. Он выкрал однажды из британских военных складов 200 кожаных курток для летчиков и одел в эти куртки всероссийскую чрезвычайную комиссию. После этого это стало модно. То есть, левые эсеры вложились в стиль. Потом они с Лениным не поделили власть в России, и эта партия частично примкнула, растворилась в Коммунистической партии, частично ушла к Нестору Махно. И как бы, они исчезли. Скифы появились и исчезли, но они оставили такой неповторимый колор. И Блок, и многие другие поэты стали народными благодаря тому, что они печатались в этих левоэсеровских русских и советских газетах гигантскими миллионными тиражами. Есенин так стал популярен. И когда Блок написал «Да, скифы мы!», поэму «Двенадцать», он стал народным поэтом. Да знают ли Бальмонта в России также хорошо, как Блока? Нет. Но произошло единение с этой народной стихией на очень короткое время. И феномен этого скифства, которое появилось, вспыхнуло, как огонь на кургане и потом исчезло куда-то, но сохранилось в советской власти, как внутреннее течение, которое то там появлялось, то там. Этот удивительный феномен необходимо изучать, что мы и делаем. Он дал революции этой технологической, марксистской, троцкистской в чём-то, он дал ей такое народное дыхание, живое дыхание. И дал архаику, благодаря которой, наверное, произошел этот синтез, который можно назвать алхимическим и получилось удачно, появился Советский Союз. Поэтому, конечно же, сегодня мы ищем синтеза, термоядерного синтеза, чтобы он разрозненные наши народы, культуры, желания, поколения, которые все разбросанные, объединил. Одни живут ещё Сталиным, другие уже давно в айфонах. Как их объединить между собой? Вот скифы, как раз, возможно, та золотая ось, которая сможет объединить ещё раз и надолго.



— Почему в девяностые, допустим, не появилось вдруг такой вновь золотой вспышки?

— Потому, что 90 это было время, сравнимое с расщеплением атомного ядра. Это был Чернобыль, духовный Чернобыль, политический Чернобыль, экологический Чернобыль. Сейчас время синтеза. Требуется работающая идеология, работающая идентичность, успешная. Да, это термоядерная реакция или холодный ядерный синтез, которого еще нет у нас даже в науке., но вот-вот появится. Можно будет, что если это заработает, как раз не разделять, а объединять и тогда всё осветится вокруг, тогда жить будет реально легче нам всем. Потому что огромная социальная рознь в России, огромная национальная рознь, как бы мы там не приукрашивали ситуацию. Сейчас таким синтезом является президент, на нём всё держится и все цепляются за него, когтями и зубами А как сделать так, чтобы это было органично. Вот мы предлагаем эту модель скифскую, которая в принципе как архаична, так и очень современна и даже постсовременна. Еще раз я повторю, что она предполагает некоторый космизм такой, которого нам не хватает сегодня.



— Не кажется ли Вам, что этот именно новый виток движения скифства сейчас гораздо более политизирован, чем в начале XX века? Или это сравнимо?

— Я думаю, те скифы были гораздо более политизированы. Они были членами партии, которая захватывала Зимний дворец, и активно выступали на политических митингах. У нас скорее более культурологическая идёт работа. Это издание книг и журналов, работа в интернете, археологические экспедиции. Я думаю, что мы еще до того градуса политизированности совершенно не дошли. Потому что тогда это всё зашкаливало.

— Почему скифство не оформилось в партию, в какую-то политическую, когда была возможность?

-Наша задача была и остается просветительской, образовательной. Мы должны доказать, что эта объединительная идея реально сможет стать национальной идеологией не только России, но и государств бывшего Советского Союза, а может быть и дальше. И в этом направлении мы и работаем. Сделано очень немало, но, я думаю, вся работа ещё впереди. А партии, они делят общество на части. Партии от слова part — часть, собственно говоря. Поэтому наши задачи объединять всех. У нас есть сторонники и в Единой России, в Коммунистической Партии, где угодно. Если они скифы, то какая разница в какой партии человек этот находится.

— Я видела такую вещь, как манифест евразийства 21 века. Расскажите поподробнее, что это. И я обратила внимание, что это очень поэтизированный текст. Как он вяжется с политической ролью скифства сейчас?

— Нам в нашей политике не хватает поэзии. А этот манифест, он, как раз, говорит о том, чего не хватает в нашей стране, не хватает неба, того небесного измерения, которого было невероятно много у скифов. И это физически можно ощутить. Синоптики нам говорили, что в декабре мы видели солнце в столице только 6 минут, остальное время небо забито облаками. Это же не просто так. Нам не хватает не просто свободы скифской, воли, не хватает широты этого мира без горизонта. Мы сейчас отстаём в технологической революции, которая на наших глазах разворачивается на западе. Отстаём и с точки зрения космоса тоже, не смотря на то, что мы были первооткрывателеми. Это попытка сузить нашу страну, наш мир, попытка разделить нас по отдельным квартирам, по каким-то там точкам, но на самом деле это то, что настолько возмутительно для любого скифа, который просто этих границ не видит.

Как хорошо сказал Путин, границы России везде. Они везде. Это очень скифская фраза. И в этом смысле, конечно же, мы обращены к будущему. У нас есть Московский скифский клуб, который занимается исследованием только футуристических вопросов. Мы обсуждаем искусственный интеллект, блокчейн, новейшую математику, мы считаем, что мы стоим на пороге новейшей технологической Революции. Строят наши коллеги из правительства Сколково, берут какие-то куски с Запада и слепо копирует, но мы не должны этого делать. Мы должны идти совершенно активно вперёд и исходить из своих собственных представление о том, каким должен этот мир быть, а не пытаться бесконечно копировать Запад. Как мы его видим, с точки зрения наших народов: русского, татарского, казахского, чеченского и тд. Как должен выглядеть мир через 100 лет, через 200 лет, через 300 лет. Каким он должен быть для наших внуков, правнуков и так далее. Вот новое скифство. Мне кажется его потенциал и его задачи сейчас.



— Это метафора Нового Мира, когда скиф стоит на холме, смотрит сверху, вокруг солнце и мир прекрасен для скифа. Но это метафора такая красивая, а исходя из реалий, есть ли какое-то у скифского движения представление о модели мира, именно реальной, реалистичной?

— С одной стороны метафора, но мы были в Приднестровье и стояли на самом большом в Европе кургане, поросшем колосьями. И там это уже не метафора. Ты как орел там стоишь и видишь землю совершенно по-другому. Запахи родной земли и, как в песне Лебедева-Кумача — Человек везде у нас хозяин! Наша задача сохранить неповторимый колор наших народов, чтобы сохранить народы, чтобы они жили у нас стране на своей земле, по своим законам. И в тоже время сохранить их с точки зрения общих ценностей нашей цивилизации. Назовем ее российской, советской, евразийской. Сохранить всё это богатство этой территории и сохранить человеческое достоинство, как человека. Потому что человек, он тоже сейчас растворяется, дефрагментируется. Сейчас мы всё больше говорим об искусственном интеллекте. Скоро человек в этом смысле будет вообще не нужен.

А скиф — это же человеческое достоинство. Вот он стоит. Он такой гордый, красивый, он там на коне, в будённовке, на которой сверху золотая птица и золотой олень. Вот, как такого человека не любить? Сразу просыпается желание человеческое этот образ защитить, сохранить, и утвердить. Не айфонами меряться, а для того, чтобы это человеческое достоинство реализовалось в пространстве уже космоса, что неминуемо произойдет. Но чтобы уже не ради того чтобы туда роботы полетели или умная пыль полетела там на Юпитер и дальше на Альфа Центавра, а летели такие скифы и наш скифский порядок формировали, в том числе на соседних экзопланетах. Почему нет?! Организовали переселение новых скифских племен с нашей территории в течение ближайших столетий, но с сохранением этого человеческого достоинства, гордости, этого внутреннего огня и скифского золота, который родился на этой Земле, на этой территории.

— Вот это будущее — широк скиф, слишком даже широк! Можно ли говорить о том, что скифство в том плане, о котором вы сейчас говорите, это концентрация идей каких-то от коммунизма, каких-то от гуманизма. Что еще там присутствует, если мы будем категоризировать, опять же?

— Это самостоятельная философия. И так исторически сложилось, что она оказалась близка социалистической идеологии и в этом смысле, конечно же, звериный стиль, как феномен, гораздо ближе к идеям Маркса, который считал, что бытие определяет сознание. Но скифство, это не только материя, как раз идея опять же через материю, через эту волшебную материю, через звериное познать Бога, познать божественное, познать человечество, как божественный замысел. Это большая философская работа. Конечно же, как любая философия, как любая идеология она берёт многое от других. Было исследование, что такое скифство с точки зрения основных философий модерна: либерализма, фашизма, социализма. А мы бы добавили ещё анархизм. Но скифство берёт всё самое лучшее у национализма, у социализма и даже у либерализма. Например, идеи защиты прав человека. Сейчас права человека на фоне искусственного интеллекта, это самое неотъемлемое право, я считаю. Потому что скоро их могут забрать у человека навсегда. Ну, и русский анархизм конечно. Не случайно анархизм расцвел пышным цветом именно на территории России. Нигде, только в России, в Испании, нигде его не было как политической идеологии. Берём четыре политические идеологии модерна и смотрим, что такое скифство, если сравнить с какими-то стихиями. Коммунизм — огонь, национализм — земля, либерализм — вода, анархизм, наверное, воздух, а скифство будет эфиром, который объединит их всех и примирит их всех тоже. Поэтому , как раз, идея термоядерного синтеза мне очень близка. Я считаю, что основной энергией новых скифов будет ни нефть, ни газ, ни атом, который бесконечно расщепляет. Это будет холодный ядерный реактор, который будет в каждом доме нового скифа. Гораздо быстрее, чем мы думаем.

(...)

Окончание здесь